Преп. Симеонъ Метафрастъ († ок. IX в.) [1].
(Переводъ и комментаріи архимандрита Амвросія /Погодина/)

Это — то, сладчайшій Іисусе, что образно представили тогда волхвы, пришедшіе изъ Персіи въ Виѳлеемъ, принесли свои дары: не только золото, какъ Царю, и ливанъ — какъ Богу, но и смирну — какъ смертному, родившемуся тогда Тебѣ (Матѳ. 2, 11) [2]. Это — то оружіе, которое имѣло пронзить Мое сердце, какъ предсказалъ Симеонъ (Лук. 2, 35). Это — тотъ огонь, который Ты пришелъ низвести на землю, какъ это Ты Самъ предсказалъ (Лук. 12, 49). Потому что болѣе жгуче, чѣмъ огонь, для любящаго сердца Матери смерть единороднаго Сына Ея. Въ маломъ, чтобы не оказаться противоположными, даже Мнѣ представляются слова Благовѣщенія Гавріила (Лук. 1, 28-55). Потому что не только сейчасъ Господа нѣтъ со Мною, какъ Онъ Мнѣ возвѣстилъ (Лук. 1, 28), но Ты, будучи бездыханнымъ и среди мертвыхъ, озаряеши внутреннія сокровищницы ада, а Я, между тѣмъ, вдыхаю воздухъ и пребываю среди живущихъ. И, однако, Я не понимаю: за какую вину Ты былъ убіенъ? Потому что добродѣтель Твоя, какъ говоритъ Аввакумъ, покрыла небеса (Авв. 3, 3); а нынѣ Ты лежишь не имѣя образа, Ты — Который прекраснѣе, паче (всѣхъ) сыновъ человѣческихъ (Пс. 44, 3), и не имѣя славы, будешь преданъ землѣ, Ты — славу Котораго возвѣщаютъ небеса (Пс. 18, 2). И гробница, вырубленная въ камнѣ принимаетъ Тебя, которую, какъ отсѣченную безъ участія человѣческихъ рукъ гору видѣлъ Даніилъ (Дан. 2, 34-35). Безстрастнымъ явилось здѣсь Рождество Твое, какъ и въ Купинѣ Божественное Твое соединеніе съ людьми (Исх. 3, 2-4), и на Іосифѣ (Прекрасномъ) былъ какъ образъ представленъ злой умыселъ Іудеевъ въ отношеніи Тебя (Быт. 37, 11-28), какъ и подобіе смерти — въ Исаакѣ (Быт. 22, 1-18). Итакъ, остается (неисполненной еще) тайна Твоего Воскресенія, предъявленная въ Іонѣ (Матѳ. 12, 39-40; Лук. 11, 29-30).

Увы, въ камень Ты полагаешься какъ мертвый, Воздвизающій чада Аврааму изъ камней (Матѳ. 3, 9; Лук. 3, 8). Потому что если бы этого не было, то тогда когда, по причинѣ Твоей спасительной Страсти, камни разсѣклись 27, 51), многіе не увѣровали бы имени Твоему. Ты въ жизни не имѣлъ гдѣ главу приклонить, какъ Ты Самъ сказалъ Іудеямъ, которыхъ прикровенно ты уподобилъ лисицамъ (Матѳ. 8, 20; Лук. 9, 58), по причинѣ ихъ хитростныхъ замысловъ, — но склонилъ ее, умерши на крестѣ, какъ постланный одръ обрѣтши благоразумную вѣру разбойника. Солнце обидѣло Меня — пусть скажетъ начинатель ей (Пѣсн. 1, 5); зайде бо солнце еще среди полудне — пусть возвѣститъ Іеремія (Іер. 16, 9). Да, чувственное (матеріальное) солнце облеклось во мракъ, когда духовное Солнце Правды затмилось. И камни раскололись, вмѣстѣ съ которыми, мнѣ представляется, и Мое сердце имѣетъ разорваться. О, святая Плоть, которая чудеснымъ образомъ изъ Моихъ кровей составилась, потому что и древній долгъ имѣлъ быть возмѣщенъ. По этой причинѣ Мнѣ Ты склонилъ небеса, Владыко, и какъ дождь сошелъ на руно (Суд. 6, 37-40; Пс. 71, 6), чтобы пойти на смерть, тѣлеса усопшихъ святыхъ воскрешающую (Матѳ. 27, 52-53), а Меня, родившую Тебя, умерщвляющую. Что же это такое, о, возлюбленнѣйшее Мое Чадо? He нанося другъ другу ущерба, взаимно смѣшенными оказались элементы, искони не могущіе быть смѣшенными, и невещественный огнь Божества не опалилъ Мою утробу; а нынѣ иной огонь снѣдаетъ всю Меня внутри и тяжко опаляетъ самое Мое сердце. Чрезъ Ангела Я приняла залоги радости, и отъяла всякую слезу съ лица земли (Откр. 21, 4); и, вотъ, теперь въ Моихъ слезахъ они получаютъ приращеніе. Я знаю, что Ты снисходишь въ адъ, имѣя освободить заключенныя тамъ души (1 Петр. 3, 19), но и Мою душу возьми туда съ Собою, на Своемъ пути проходя мимо Меня, заживо умершей, о, обнаженный и бездыханный Мертвецъ, и живаго Бога Слово, добровольно осужденный быть возвышеннымъ на крестъ, чтобы всѣхъ привлечь къ Себѣ (Іоан. 12, 32)! Какой изъ членовъ Твоего тѣла не потерпѣлъ страданія? Божественная для Меня Глава Твоя получила терніи (Матѳ. 27, 29), и они вонзились въ Мое сердце. О, прекрасная и священная Глава, которую нѣкогда Ты не имѣлъ гдѣ приклонить и отдохнуть, нынѣ только для гроба склонилась для того, чтобы почить и, какъ сказалъ Іаковъ, какъ левъ уснуть (Быт. 49, 9)! О, желанная и любимая Моя Глава, пріявшая удары тростниковой палкой (Матѳ. 27, 30; Марк. 15, 19), дабы исправить того, кто подобно гнилому тростнику былъ сломанъ со стороны лукаваго и ставшій далекимъ отъ рая! О, Ланиты, пріявшія заушенія (Матѳ. 26, 67-68; Лук. 22, 64-65; Іоан. 18, 22; 19, 3)! О, Уста, иныя медоточивыя соты, хотя вы и вкусили горчайшую желчь и были напоены острѣйшимъ уксусомъ (Матѳ. 27, 34)! О, Уста, въ которыхъ не обрѣтеся ложь (Исх. 53, 9), хотя и лживое лобзаніе предало Тебя на смерть (Матѳ. 26, 49)! О, Руки, которыя человѣка создали, а нынѣ были пригвождены ко кресту, и въ аду простирающіяся и касающіяся рукъ, нѣкогда коснувшихся запретнаго древа (Быт. 3, 1-6), и возставляющія отъ паденія всего Адама; о, Ребро, пронзенное копіемъ вслѣдствіе созданной изъ ребра (Адама) Праматери! О, Стопы, ступавшія по водамъ, и жидкую природу явно освятившія!

Увы Мнѣ, Сынъ Мой, и старшій Меня! Какое надгробное сѣтованіе и какія погребальныя пѣсни воспою Тебѣ? Я больше не являюсь маннопріемной Стамной, потому что душепитательная Манна въ гробъ изливается. Я уже больше не являюсь Неопалимой Купиной (Исх. 3, 2 сл.), потому что невещественнымъ огнемъ Твоего гроба Я всецѣло спалена. Я уже больше — не златой Свѣтильникъ, потому что Свѣтъ Мой поставленъ подъ спудъ (Матѳ. 5, 15). О, какъ много величій явилъ Мнѣ Сильный (Лук. 1, 49)! Изъ всѣхъ родовъ Ты избралъ Меня. Пророческими языками предвозвѣстилъ Меня. Имѣя придти съ небесъ, путемъ извѣстнымъ Тебѣ Самому, Ты откладывалъ Свое пришествіе въ міръ, не имѣя достойнаго Сосуда, могущаго принять Божество. Себѣ единому Ты обручилъ Меня, даже и прежде Моего зачатія. Я была приведена на свѣтъ жизни, и на кратчайшее время пребыла съ Моими родителями. И вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ я попрощалась съ материнскимъ молокомъ, я разсталась съ Моими родителями, и вся была принесена Тебѣ въ даръ, и была помѣщена въ храмѣ, чтобы стать чистѣйшимъ Храмомъ для Тебя. Отецъ Мой и мать Моя оставили Меня, Ты же пріялъ Меня (Пс. 26, 10), и кормилъ чрезъ Ангела, и, какъ говоритъ Давидъ: Хлѣбъ ангельскій яде человѣкъ (Пс. 77, 25). Я видѣла Ангела Первостоятеля, который говорилъ со Мной, какъ съ Владычицей, котораго, когда Захарія увидѣлъ раньше, пришелъ въ разслабленіе чувствъ и онѣмѣлъ (Лук. 1, 5-23). И возрадовался младенецъ во чревѣ (Елисаветы) и своимъ взыграніемъ обмѣнялся цѣлованіемъ (привѣтствіемъ), покланяясь Тебѣ, бывшему тогда въ Моемъ чревѣ (Лук. 1, 39-45). Ты разрѣшилъ въ отношеніи Меня законы природы. Ты зачался безъ сѣмени, какъ зналъ, и послѣ рожденія соблюлъ Меня Дѣвой. Ты сдѣлалъ Меня матерью, о чадѣ веселящейся, по выраженію пророка Давида (Пс. 112, 9), ставшаго, посредствомъ Меня, богоотцемъ; и высшей всѣхъ дщерей, которыхъ Соломонъ сокровеннымъ образомъ представилъ (Пѣсн. 6, 7-8). Мнѣ, хотя и весьма бѣдной въ отношеніи матеріальныхъ благъ, цари принесли рабское поклоненіе [3]. Ты явилъ Меня шире небесъ, отъ Которой Ты, Солнце славы, возсіялъ. И минуя все прочее чудесное, совершенное въ отношеніи Меня, (Я скажу, что Ты сдѣлалъ Меня блаженнѣйшей во всемъ человѣчествѣ, и чрезъ Меня Ты сдѣлалъ то, что и небесный міръ сталъ исполненнымъ. А теперь, не знаю почему, все это смѣшалось и затмилось, и медъ смѣшался для Меня съ полынью. И нынѣ Я побуждаюсь умереть вмѣстѣ съ Тобою и быть похороненной вмѣстѣ съ Тобою, и сойти вмѣстѣ съ Тобою даже до ада. Свѣтлымъ Облакомъ, предвидя, пророкъ наименовалъ Меня (Ис. 19, 1), вмѣсто облаковъ, проливающей слезы. He обо Мнѣ ли и это было предсказано: Оставится дщерь Сіона, яко куща (шатеръ) въ виноградѣ» (Ис. 1, 8)? Потому что, вотъ, какъ сорванный виноградный гроздъ предо Мною лежитъ чистый Гроздъ жизни, источающій живоносную Кровь, какъ вино, веселящее сердца вѣрныхъ (Пс. 103, 15). Увы, леденящій сей камень, какъ бы біемый желѣзомъ Твоею мощною Рукою, духовными шипами ранитъ Мое сердце. О, почему у Меня не разорвется грудь, и тогда въ болѣе таинственномъ смыслѣ я, вмѣсто этого, высѣку, какъ бы въ камнѣ, гробъ для Тебя; какъ бы снова пріиму Тебя въ Моихъ внутренностяхъ, и въ Моемъ сердцѣ упокою Тебя? Я — Камень неразрывный отъ Камня, несущаго Мою Жемчужину, Который, на основаніи богосіяннаго озаренія, усвоился Мнѣ.

О, что же вмѣсто этого Я вижу? Звѣзда, видимая въ теченіе дня, когда Ты родился (Матѳ. 2, 1-2. 9), была новосотворенная Твоимъ величіемъ, и Тебя, въ тайнѣ рожденнаго, небо возвѣстило; а сегодня и само чувственное солнце Ты скрылъ, и навелъ ночь среди дня, устыжающую нечестивцевъ (Матѳ. 27, 35). Тамъ звѣзда послала персіянъ, преклонившихъ колѣна предъ Тобою; а здѣсь страхъ передъ богоубійцами знаемыхъ и друзей Твоихъ далеко удаляетъ отъ Тебя. Тамъ — приношеніе даровъ и поклоненіе; а здѣсь — раздѣленіе ризъ и издѣвательство и вѣнецъ глумленій (Матѳ. 27, 35. 39-44). Іудеи, которые раньше требовали знаменіе съ неба (Матѳ. 12, 38; 16, 1), пусть увидятъ теперь солнце померкшее и скрывающее свѣтъ отъ достойныхъ мрака. Нынѣ и этотъ храмъ, по іудейскому обычаю, оплакиваетъ Тебя. Потому что какъ Іудеи, если слышали что кто богохульствуетъ, въ возмущеніи разрывали свои одежды; такъ и этотъ храмъ, какъ одежду, разрываетъ свою завѣсу (Матѳ. 27, 51), видя Тебя терпящимъ зло отъ богоборцевъ. Страдаетъ и земля, волнуясь землетрясеніемъ, выразительно выражая скорбь о Твоемъ страданіи (Матѳ. 27, 51). Но гдѣ же множество пяти тысячь мужей, которыхъ, совершивъ чудо, Ты насытилъ (Матѳ. 14, 18-21)? Да, только Іосифъ смѣло дерзнулъ обратиться къ Пилату и просить отъ него Твое тѣло, дабы оно не осталось непогребеннымъ (Марк. 15, 43-46). Гдѣ сонмы немощныхъ, которыхъ Ты исцѣлялъ отъ различныхъ болѣзней? Или гдѣ тѣ, которыхъ Ты воскресилъ изъ ада? Только Никодимъ вынулъ гвозди изъ Твоихъ рукъ и изъ ногъ Твоихъ, и всего Тебя снявъ съ древа, горестно вложилъ въ Мои объятія, которыя Тебя и раньше, когда Ты былъ Дитя, съ радостью носили. И эти Мои руки, которыя служили Тебѣ, когда Ты былъ Ребенкомъ, и нынѣ служатъ Твоему погребенію. О, какое горестное погребеніе! Ты, Который даровалъ жизнь умершимъ, передъ Моими очами лежишь мертвый. Нѣкогда послуживъ Тебѣ младенческими пеленами, Я нынѣ забочусь о Твоихъ погребальныхъ пеленахъ. Нѣкогда Я умывала Тебя теплой водой, а нынѣ обмываю еще болѣе теплыми слезами. Материнскими руками Я Тебя поддерживаю, но бездыханнаго и лежащаго по образу мертвыхъ. Ты тогда покрывалъ Мое лицо Своими сладчайшими поцѣлуями. Тогда Я могла считать Себя счастливой тѣмъ, что чудеснымъ образомъ Я явилась Родительницей Моего Создателя. А теперь, въ свою очередь, Я могу считать Себя несчастнѣйшей оттого, что хороню Сына Моего. Тогда въ рожденіи Тебя Я избѣжала болѣзней, а нынѣ въ Твоемъ погребеніи Меня объяли болѣзни. Тогда по-младенчески Ты часто бывало засыпалъ на Моей груди, а нынѣ, какъ умершій, покоишься сномъ на той же груди. Я ублажаю Симеона, пріявшаго Тебя въ храмѣ изъ Моихъ рукъ въ свои (Лук. 2, 25-28 и сл.). И въ то время, какъ пророки пророчествовали о вещахъ приносящихъ радость и говорящихъ о Моей славѣ, онъ единственный предсказалъ Мнѣ сумрачныя вещи, связанныя съ печалью (Лук. 2, 34-35). О, какъ Ты подвергъ Себя оплеваніямъ, Ты, Который Своимъ плюновеніемъ отверзалъ очи слѣпыхъ (Марк. 8, 23; Іоан. 9, 1-7)? Какъ Ты стерпѣлъ заушенія? Ты, Который бичемъ ударялъ торгашей священныхъ предметовъ и изгналъ ихъ изъ предѣловъ храма (Іоан. 2, 14-16)? Какъ Ты подъялъ поносную смерть, о, безгрѣшный Сыне? Твои руки и Твои Ноги были пронзены, но гвозди Я чувствовала простирающими боль въ самую Мою душу. Ты былъ пронзенъ въ ребра (Іоан. 19, 34), но и Мое сердце было тогда пронзено вмѣстѣ съ Тобою; вмѣстѣ съ погребеніемъ Твоимъ отдаю Себя гробу. О, что Мнѣ жизнь, когда Тебя нѣтъ со Мною, о, Творецъ Мой и возлюбленнѣйшій Сынъ!

Но гдѣ сонмъ учениковъ, чтобы вмѣстѣ со Мною, скорбящей, восплакать? Пораженъ былъ Пастырь и овцы разсѣялись (Матѳ. 26, 31). Голова спитъ, и руки и ноги пребываютъ безъ дѣятельности! И другіе умирающіе склоняютъ головы, но это происходитъ тогда, когда сначала уйдетъ духъ человѣка; Ты же, наоборотъ, сначала склонилъ голову, затѣмъ велѣвъ смерти придти, предалъ Твой духъ (Іоан. 19, 30). И колѣни Твои не были перебиты, потому что и въ древности у приносимаго въ жертву агнца никакая кость не была переломлена (Іоан. 19, 36; Исх. 12, 46). Покланяясь Страстямъ Твоимъ, Я съ благоговѣніемъ лобызаю Твое Тѣло. Я принимаю воду, истекшую изъ Твоего пронзеннаго ребра (Іоан. 19, 34), которой означается для меня баня пакибытія (возрожденія) (Тит. 3, 5). Я принимаю также и кровь Твою, истекшую вмѣстѣ съ нею, въ силу которой и въ силу тайны, изображается крещеніе; которая своимъ окропленіемъ освятила Благоразумнаго Разбойника и самого крестившагося тѣмъ крещеніемъ, которое приключилось Тебѣ (Марк. 10, 38). О, горькое оное вкушеніе отъ древа (познанія добра и зла) (Быт. 3 гл.), которое привело къ тому, что сущіе отъ земли возвратились въ землю. Но Ты же не отъ земли былъ созданъ не изъ глины былъ сотворенъ, ни совершилъ грѣха преступленія (Божіей заповѣди). Потому что Ты — Самъ Создатель, Самъ — Творецъ; Самъ — Установившій законъ для твари. И что общаго между Тобою и смертью? Какое можетъ быть сочетаніе между гробомъ и Самой Жизнью? Что есть средняго между престоломъ на небесахъ, и гробомъ на землѣ? Тамъ Ты возсѣдаешь вмѣстѣ съ Отцемъ (Марк. 16, 19; Кол. 3, 1), а здѣсь погребаемъ бываешь вмѣстѣ съ сотворенными. За добро Тебѣ воздалъ зломъ сей родъ прелюбодѣйный (Матѳ. 12, 39; 16, 4; Марк. 8, 38). Нынѣ Жемчужина повержена предъ свиньями (Матѳ. 7, 6). Нынѣ Святыня предоставлена псамъ (Матѳ. 7, 6). Нынѣ древо влагается въ Божественный Хлѣбъ (Іер. 11, 19). О, неистовство сребролюбія, которымъ заболѣлъ Іуда: ибо не серебренники онъ пріобрѣлъ, a — человѣконенавистничество. И если онъ любилъ деньги, то зачѣмъ же пришелъ къ Ублажающему бѣдныхъ (Матѳ. 5, 3; Лук. 6, 20; 16, 20 и сл.)? И зачѣмъ, представляется, смѣшалъ въ одно тѣ положенія, которыя не смѣшиваются? О, неизреченная икономія Твоя, Владыко [4]! Кто достойно воспоетъ Тебя какъ Бога? Кто какъ Мертваго подобающе оплачетъ? Но созижди въ теченіе трехъ дней — какъ Ты сказалъ — Храмъ Твой, который разорилъ (Іоан. 2, 19-22). И поелику Я не могу принести Тебѣ ни достойныхъ воспѣваній, ни подобающихъ надгробныхъ сѣтованій, то пусть во главѣ Моихъ словъ стоитъ слѣдующее: величаю дѣла Твоя, потому что въ премудрости Ты творишь все (Пс. 103, 24). (S. Mariae Planctus. Migne. Patrologiae Graecae tomus 114 col. 209-217).

Примѣчанія:
[1] Преп. Симеонъ Метафрастъ (память котораго совершается 9 ноября) жилъ во второй половинѣ IX вѣка. Онъ былъ обильный церковный писатель, но труды его скорѣе представляютъ переложенія другихъ церковныхъ писаній, что и запечатлѣлось въ самомъ его наименованіи «Метафраста» — «Переизлагателя». Въ нашемъ богослуженіи сохранились нѣсколько его молитвъ передъ Причащеніемъ и послѣ Причащенія и Канонъ на плачъ Пресвятыя Богородицы въ Великую Пятницу. Главный трудъ преп. Симеона Метафраста заключается въ изложеніи житій святыхъ по мѣсяцамъ, которыя послужили главнымъ источникомъ при составленіи «Житій Святыхъ» свят. Димитріемъ Ростовскимъ. И хотя цѣлый рядъ другихъ церковныхъ писателей оставили намъ единичныя житія святыхъ, и хотя во многомъ историческая точность у Метафраста не сохранена, трудъ его все-таки весьма цѣненъ.
[2] Ссылки отсутствуютъ какъ въ греческомъ оригиналѣ, такъ и въ латинскомъ переводѣ сего творенія преп. Симеона Метафраста. Эти ссылки мы дали отъ себя (— Архим. Амвросій Погодинъ).
[3] Волхвы по преданію были царями Восточныхъ странъ.
[4] Здѣсь подъ «икономіей» слѣдуетъ разумѣть тайну Искупленія человѣческаго рода, которое совершилъ Спаситель: Сынъ Божій пришелъ на землю; воспріялъ человѣческую плоть, родившись отъ Пресвятой Дѣвы Маріи; научилъ людей истинному пути; добровольно принялъ распятіе для спасенія людей; перетерпѣлъ страданія и умеръ на крестѣ, почему Крестъ и именуется у святыхъ отцевъ «орудіемъ нашего спасенія, освященнымъ Кровью Христовой» (см., напр., Слово блаженнаго Ѳеофилакта Болгарскаго на поклоненіе Кресту Господню въ Крестопоклонное Воскресеніе); какъ умершій, былъ преданъ погребенію; и на третій день воскресъ во славѣ; на 40-й день Онъ вознесся на небо въ той же принятой Имъ плоти человѣческой; и затѣмъ, на 50-й день послалъ Духа Святого, исходящаго отъ Отца, на Своихъ Святыхъ Апостоловъ и тѣмъ основалъ на землѣ Церковь, которую никакія вражескія силы, врата адова не одолѣютъ; и вѣрные чада Церкви въ таинствахъ Церкви и своимъ посильнымъ несеніемъ креста, въ любви къ Богу и къ ближнему и въ дѣлахъ добродѣтели и милосердія, обрѣтаютъ вѣчную жизнь во Христѣ Господѣ нашемъ, по молитвамъ Пресвятой Владычицы нашея Богородицы, нашимъ Покровомъ и Утѣшеніемъ, а также по предстательству о насъ Святыхъ Божіихъ. Это и есть та великая «икономія», «домостроительство», «смотрѣніе», которое совершилъ для насъ нашъ Великій Богъ и Спаситель. Слава Ему во вѣки вѣковъ, аминь!
Что касается «церковной икономіи» — то здѣсь имѣется въ виду снисходительное, уступчивое отношеніе Церкви въ нѣкоторыхъ вопросахъ, не имѣющихъ догматическаго значенія (потому что въ этихъ вопросахъ не можетъ быть снисходительности, такъ какъ это и является принципомъ нашего спасенія въ соблюденіи правой, православной вѣры). Эта снисходительность проявляется для блага Церкви ради стяжанія чадъ Церкви сущихъ въ немощи; является знаменіемъ любви, присущей Церкви Христовой.