Кто будет судить Иисуса Христа?

—

Протоиерей Петр Андриевский (†2012)

 

Однажды в монастыре у меня завязался разговор с инокиней, послушанием которой была продажа книг в монастырском киоске. Не без гордости в голосе она рассказала, как много хороших книг продается в монастыре. Потом сообщила, что и сам монастырь уже издал немало книг. «Сейчас – сказала она, – готовится к изданию книга сочинений митрополита Антония (Блума)».

Это известие меня заинтересовало. Дело в том, что в сочинениях митрополита Антония находится очень много спорных выражений, выдающих в нем не православного, а скорее несторианского автора. Было интересно: как издаются и переиздаются книги: с рассуждением или без него.

Спрашиваю, как собеседница относится к следующему изречению митрополита Антония: «Когда все человечество станет на Страшный суд, когда каждый из нас будет вызван по имени, один из нас будет – Иисус, Христос, Сын Божий, Сын Человеческий» [1].

Это изречение маститого митрополита застало врасплох православную инокиню. После некоторых раздумий она ответила: «Это ошибка или описка». Потом, поразмыслив еще, добавила: «Я читала эту книгу, но подобного выражения не встретила».

Да, в трудное положение попала инокиня. С одной стороны, из Символа веры каждый христианин должен знать, что Сам Христос на Страшном Суде будет являться праведным Судьею и Церковь верит во Христа «паки грядущего судити живым и мертвым». С другой стороны, тот ореол праведности и святости, который создали митрополиту Антонию средства массовой информации (православные в первую очередь).

Конечно, это плохо, что, находясь под обаянием тех или иных духовных лиц, православные христиане не хотят замечать их несторианского богословия. Тот же митрополит Антоний в своих сочинениях нисколько не скрывает своего несторианства. И приведенное выше выражение – это не случайная мысль, тем более не описка. То, что Господь наш Иисус Христос будет стоять на Страшном Суде вместе со всеми людьми в ожидании Своей участи, является закономерным финалом всего богословствования митрополита Антония о Христе.

Во-первых, митрополит Антоний, как и все несториане, признает у Христа человеческое лицо, выражением которого является человеческое сознание. Он пишет:

«Мы верим, что не только с душой человека, с его сознанием (выделено мной. – П.А.), с живыми чувствами, с его волей соединилось Божество в воплощении, но что это Божество пронизало и самую плоть, которую Христос воспринял от Девы Богородицы» [2].

Но если у Христа, каким его рисует митрополит Антоний (Блум), есть человеческое сознание, то в Нем обретаются два сознающих себя субъекта: человек Иисус и Божество, соединившееся с ним. И сознавать такой Христос будет себя человеком, с которым соединилось Божество. По православному же учению во Христе одна Ипостась, одно Лицо и одно сознание. И это сознание – Бога Слова. Так что Бог Слово, сознающий Себя Богом, после воплощения стал сознавать Себя еще и человеком. Как пишет преп. Иоанн Дамаскин: «одна и та же Ипостась Слова, сделавшись Ипостасью обоих естеств, не допускает того, чтоб одно из них были лишено ипостаси, ни позволяет, однако, и того, … чтоб Ипостась принадлежала иногда этому естеству, иногда же тому, но Ипостась всегда владеет обоими нераздельно и неразлучно» [3].

Митрополит Макарий (Булгаков) пишет: «Господь наш Иисус Христос есть единое Божеское Лицо, единично сознающее Себя (выделено мной. – П.А.) в двойстве Своих естеств, Божеского и человеческого, есть истинный Еммануил, Богочеловек».

А потому Христос не сознает Себя иногда Богом, а иногда человеком, а всегда сознает Себя Богочеловеком – Богом и человеком – всемогущим и немощным, вездесущим и ограниченным, всеведущим и преуспевающим в премудрости (Лк. 2,52).

Потому вразумляя еретиков, св. Иларий Пиктавийский писал: «Итак, не видишь ли, что Он (Христос) исповедуется Богом и человеком так, что смерть приписывать должно человеку, воскрешение же (плоти) – Богу. Но не так, однако же, будто иной тот, кто умер, и иной тот, кто воскресил умершего. Христос умер как совлеченная плоть; с другой стороны, воскресивший Христа от мертвых, есть тот же Христос, совлекшийся плоти».

Для православного рассуждения о Христе совершенно недопустимы речи, какие произносит о Христе митрополит Антоний (Блум):

«Христос разделил с нами всю тесноту, все страдание, больше того – даже смерть и страшнее того – то условие, которое нас убивает: потерю нашего единства с Богом. Когда Он в Своем человечестве почувствовал вдруг то, что все мы чувствуем: одиночество, вдруг Он почувствовал, что Он не общается, не един с Богом и от этого Он умер нашей смертью» [4].

Христос «оказался причастником, участником единственной онтологической, основной трагедии человека, – Он потерял Бога: “Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?” (Мф.27, 46)» [5].

О какой потере Бога может идти речь? Конечно, с точки зрения Православия, не может: как Бог может потерять Самого Себя? Как может почувствовать, что Он (Бог) не общается с Богом, т.е. с Собой, да от этого еще и умереть? Это совершенно бессмысленно. Однако бессмысленно с точки зрения православного святоотеческого богословия. По толкованию святых Отцов, Господь произнес эти слова от нашего лица; Сам же Он не был оставлен ни Отцом, ни собственным Божеством, но в Своем Лице изображает нас: ибо мы были оставлены и презрены; и, придя в мир, ради нас, оставленных, Господь молился за нас, как усвоивший наше лицо (Афанасий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин).

А вот с точки зрения несторианского богословия Бог может по временам оставлять человека Иисуса. И слова: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил? были для несториан хорошим подтверждением их басни о человеке Иисусе.

Как и древние несториане митрополит Антоний учит, что Христос не может Сам Себя воскресить:

Христос «принял смерть со всеми ее последствиями, и у Него Самого как бы не было власти Себя воскресить; Он отдал Себя на смерть для нашего спасения, и Бог, в ответ на Его крестную любовь, Его вызвал обратно к жизни, соединил душу Христову с телом Христовым и явил Его миру воскресшим Христом» [6].

Напомню, что подобное мнение, которое до несториан высказывали еще ариане, святитель Иоанн Златоуст определял, как признак сумасшествия и крайнюю степень безумия.

Митрополит Антоний (Блум):

«В V главе Евангелия от Иоанна, в том отрывке, который читается на похоронах, Спаситель говорит: Якоже слышу сужду, и суд Мой праведен есть, яко не ищу воли Моея, но воли пославшего Мя Отца… Суд, который Я произношу – не Мой суд; этот суд Отчий, который Я воспринимаю слухом и провозглашаю устами. И потому он праведен. Он не Мой – он Отчий, провозглашенный в послушании… В другом месте той же главы, и в другой главе Спаситель говорит о том, что Отец Мой доселе делает, и Аз делаю. Он Мне показывает дела, которые Он творит – и Я творю… Опять-таки: созерцание. Христовы очи вперены в Бога, как и слух Его открыт Отцу. Христос видит, что Бог задумал и что Он творит – и Он это осуществляет Своим человеческим творчеством» [7].

Св. Иоанн Златоуст поясняя слова, из которых следует, что Христос пришел, чтобы сотворить волю пославшего Его Отца (Ин.5, 30). А от Себя же Он не может: ни творить (Ин.5, 30), ни говорить (Ин.12, 49), ни судить (Ин.12, 47), ни даровать (Мф.20, 23), ни хотеть (Мф.26, 39) – пишет, что они сказаны по немощи слушающих. Слушающими, ведь, были иудеи, которые не могли вместить той истины, что Христос – есть Тот Самый Бог, Который сотворил небо и землю, Тот Самый Бог, Который вывел их из Египта и питал манной в пустыне. Какая же немощь присутствует у митрополита Антония, кроме той, что он по сути – убежденный несторианин. Единственное его отличие от древних несториан, что он Христа Бога влечет на суд, чего древние несториане не делали. Неужели у современного православного человека настолько помрачено сознание, что он не в состоянии уразуметь, что писания митрополита Антония (Блума) – есть чистейшее несторианство?..

Кто же Он – Богооставленный Христос? Неужели непонятна сама абсурдность этого словосочетания?

К сожалению, для православного человека, воспитанного на сочинениях проф. А.И. Осипова, диакона Андрея Кураева, свящ. Георгия Кочеткова, митр. Антония (Блума), и др. их духовных наставников, абсурдность этого словосочетания непонятна.

Вслед за своими наставниками православный человек начинает думать, что Христос является причастником первородного греха, у Него греховная человеческая воля, Он изменяем, постоянно совершенствуется. Собственно, для исправления Своей наклоненной ко злу человеческой природы Христос и пришел в мир, где и исправляет Свою природу. Путем страданий Он становится лучше.

Для подготовки к Своему служению, Он был поведен Богом в пустыню, где постом и молитвой готовил Себя к борьбе с дьяволом. Сумев выдержать искушения, Христос был допущен для дальнейшего служения, в котором Ему должны были помогать ангелы. Ставятся смелые вопросы и предположения: не грешил ли Христос ранее? мог ли быть другим исход этих искушений? и что произошло, если бы Христос пал от искушений?

Христос пришел, чтобы сотворить волю Отца Своего. Он во всем послушен Отцу и делает то, что показывает Ему Отец. Во все время Своего земного служения Христос прилежно молился Своему Отцу. Очи Христа вперены, как пишут, в Бога, а слух Его обращен к Отцу. От Себя Он ничего не говорит и не делает. И Отец слышал и исполнял Его молитвы, и посылал ангелов для Его укрепления.

Для православного несторианина представление об Иисусе Христе, как о человеке, которого покинул Бог, – это обычные представления. И он, (несторианин) считает, что это истинно-православное учение. И другим внушает подобные мысли.

Так священник Владимир Соколов хочет научить своих читателей православному пониманию спасения, и показать отличие православного учения о спасении от понимания спасения в других христианских конфессиях. Однако излагает учение, никакого отношения к православному не имеющее. Он пишет:

«…Спасти человека мог только Бог, приняв на себя бремя человеческой природы и греха. Причем, по высшей справедливости, Бог мог спасти человека только Своим человечеством, а не Божеством, поэтому Иисус Христос испытал на Кресте момент, когда Бог Его покинул (Мф.27, 46). Но совершить победу над адом, да еще и в богооставленности мог только безгрешный совершенный человек, над которым, в силу его безгрешности, диавол не имел никакой власти, именно таковым и являлся Иисус Христос» [8].

Книга «На грани жизни», священника Владимира Соколова издана Учебным комитетом Русской Православной Церкви. У книги есть даже цензор – игумен Петр (Мещеринов). Эта книга – учебное пособие для изучения православной веры.

Из нее мы вместе с новой гипотезой якобы православного учения о спасении, узнаем новую причину для богооставленности. Этого якобы требовал закон высшей справедливости. Победить диавола должен был просто человек. Потому, дескать, и удаляется от Иисуса Бог, оставляя Его без Своей помощи… Хитры на выдумки несториане!

Возвращаясь к книге митрополита Антония «Беседы о вере и Церкви», книги изданной громадным тиражом (двести тысяч экземпляров) и потому очень распространенной среди православных христиан, необходимо вновь задать вопрос, которым озаглавлена эта заметка: так кто же все-таки будет судить Иисуса Христа?

 

Примечания

[1] Митр. Антоний (Блум). Беседы о вере и Церкви, М. 1991. С.177.

[2] Там же. С.177.

[3] Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложении е православной веры. Москва – Ростов-на-Дону. 1992. С.214.

[4] Митр. Антоний (Блум). Любовь всепобеждающая. СПб. 1994. С.220.

[5] Митр. Антоний (Блум). Беседы о вере и Церкви. С.64.

[6] Там же. С.302.

[7] Митр. Антоний (Блум). Проповеди и беседы. М. 1991. С.71.

[8] Свящ. В. Соколов. На грани жизни. Данилов монастырь. М. 2008. С.132.

 

Благодатный Огонь