Поятъ Іисусъ Петра и Іакова, и Іоанна, брата его, и возведе ихъ на гору высоку едины, и преобразися предъ ними (Матѳ. 17, 1-2)

Почему Христосъ Спаситель, желая предъ вольными страданіями и смертью Своей явить ученикамъ Своимъ, насколько было возможно для нихъ, Свою славу, взялъ на гору Ѳаворъ не всѣхъ учениковъ? Потому, что среди нихъ находился Іуда, недостойный этого божественнаго видѣнія. Святый Ѳеофилактъ, архіепископъ Болгарскій, такъ думаетъ объ этомъ: «Владыка Христосъ не взялъ двѣнадцати учениковъ на гору, ибо Іуда былъ недостоинъ своими предательскими очами видѣть славу преображенія Христова». Прекрасно воспѣлъ и святый Дамаскинъ: «нечестивыя не узрятъ славы Твоея, Христе Боже».

Но нельзя ли было Іуду, какъ недостойнаго, оставить подъ горою одного, а прочихъ апостоловъ взять на гору? Конечно, для Господа это было вполнѣ возможно: но долготерпѣливый Владыка нашъ, покрывая грѣхи всѣхъ людей, не захотѣлъ обличить недостоинство Іуды, ни подать ему повода къ бóльшему паденію, какъ говоритъ Писаніе: не обличай злыхъ, да не возненавидятъ тебе (Прит. 9, 8). Вѣдь если бы Господь, взявши всѣхъ апостоловъ, оставилъ бы только одного Іуду, то послѣдній исполнился бы гнѣва и ненависти не только по отношенію къ Іисусу Христу, но и ко всѣмъ апостоламъ; онъ имѣлъ бы нѣчто вродѣ извиненія для своей предательской злобы ко Христу, могъ бы говорить: я потому предалъ Іисуса, что былъ Имъ презираемъ. Такъ полагаетъ блаженный Ѳеофилактъ: «если бы Христосъ оставилъ подъ горою одного Іуду, а прочихъ взялъ бы съ собою, то нѣкоторые люди могли бы говорить, что это именно обстоятельство ранило сердце Іуды и заставило его обратиться къ мысли о преданіи своего Владыки».

Но не позавидовалъ ли Іуда тремъ апостоламъ, взятымъ на гору? Не позавидовалъ: онъ зналъ, что они шли на молитву, которая должна была продолжаться всю ночь, какъ пишетъ святый евангелистъ Лука: поемь Петра, и Іоанна, и Іакова, взыде на гору помолитися (Лук. 9, 28); Іуда же былъ лѣнивъ и желалъ всю ночь проспать подъ горою; лѣнивый и сонливый не радитъ о подвигахъ благочестія.

Почему же Господь взялъ на гору не болѣе, какъ трехъ апостоловъ? Онъ сдѣлалъ это съ тою цѣлію, чтобы исполнить писаніе, которое говоритъ во Второзаконіи: при устѣхъ двою свидѣтелей и при устѣхъ тріехъ свидѣтелей, да станетъ всякъ глаголъ (Втор. 19, 15). Взявъ съ собою трехъ апостоловъ, Господь Іисусъ Христосъ восхотѣлъ взять еще и двухъ пророковъ, чтобы для живыхъ и мертвыхъ были свидѣтели того, что Онъ есть Сынъ Божій, посланный для спасенія міра Богомъ Отцемъ и засвидѣтельствованный гласомъ свыше. Но для чего же присутствуютъ три апостола, если для свидѣтельства достаточно двухъ человѣкъ? Моисей призванъ отъ мертвыхъ, чтобы свидѣтельствовать о пришествіи Христа въ міръ мертвымъ, заключеннымъ во адѣ, Илія, — чтобы сказать Еноху въ раю; три же апостола призваны за тѣмъ, чтобы впослѣдствіи проповѣдывали о славѣ Христа, видѣнной въ преображеніи, говоря: видѣхомъ славу Его, славу яко Единороднаго отъ Отца, исполнь благодати и истины (Іоан. 1, 14). И паки: не ухищреннымъ бо баснемъ послѣдовавше сказахомъ вамъ силу и пришествіе Господа нашего Іисуса Христа, но самовидцы бывше величествія Онаго. Пріемъ бо отъ Бога отца честь и славу, гласу пришедшу къ Нему такову отъ велелѣпныя славы: Сей есть Сынъ Мой возлюбленный, о Немже благоизвóлихъ! И сей гласъ мы слышахомъ съ небесе сшедшъ, съ Нимъ суще на горѣ святѣй (2 Пет. 1, 16-18).

Для Господа, явившагося въ Своемъ Преображеніи предметомъ благоговѣйнаго восторга для ангеловъ и человѣковъ, было довольно, чтобы изъ живущихъ на землѣ только трое видѣли славу Его и были ея свидѣтелями: три апостола предъ Его очами были достойнѣе всѣхъ народовъ и племенъ. Что одинъ праведникъ имѣетъ предъ Богомъ несравненно бóльшее достоинство, чѣмъ множество грѣшниковъ, — это Самъ Господь ясно показалъ въ Ветхомъ Завѣтѣ: желая устрашить силою Своего могущества египетскаго фараона, Онъ повелѣлъ Моисею явиться къ послѣднему и объявить, что пославшій его Богъ есть Богъ трехъ человѣкъ: Богъ Авраама, Богъ Исаака и Богъ Іакова. Но могъ ли фараонъ, царь столь многихъ городовъ и столь великаго народа, какъ народъ египетскій, убояться Бога, называвшаго Себя Владыкою только трехъ человѣкъ? Не стыдно ли было предъ царемъ такой великой земли заявлять, что пославшій Моисея владѣетъ только тремя человѣками? Не болѣе ли бы соотвѣтствовало дѣлу, если бы для смягченія ожесточеннаго сердца фараона Моисей сказалъ, что Пославшій его есть Богъ, царствующій надъ всѣми странами поднебесной, владѣющій всѣми царствами вселенной? Однако Господь не благоволилъ сдѣлать такъ, но пожелалъ прославиться предъ фараономъ только какъ Владыка трехъ рабовъ Своихъ. Почему? Несомнѣнно потому, что эти трое, угождая Богу и заботясь только о благахъ небесныхъ, въ очахъ Божіихъ были достойнѣе всѣхъ царствъ и племенъ. Тѣмже, говоритъ апостолъ, не стыдится сими Богъ, Богъ нарицатися ихъ (Евр. 11, 16), какъ бы говоря: чего ты, фараонъ, гордишься величиною твоего царства и множествомъ подчиненныхъ тебѣ городовъ и народовъ? Я имѣю такихъ трехъ рабовъ, изъ которыхъ ни съ однимъ не можетъ сравниться твое царство, — Я Богъ Авраама, Исаака и Іакова и не стыжусь этого. Тоже говоритъ и святый Златоустъ, разсуждая: «Богъ вселенной не стыдится называться Богомъ трехъ (человѣкъ), и справедливо: ибо святые превосходятъ всѣхъ своихъ достоинствомъ, — одинъ творящій волю Божію лучше десятковъ тысячъ беззаконниковъ». Три апостола были взяты на Ѳаворъ для лицезрѣнія славы Божіей, и болѣе не было нужно: ибо ихъ не былъ достоинъ міръ (ср. Евр. 11, 38).

Почему Господь взялъ съ собою не другихъ какихъ-либо апостоловъ, но именно Петра, Іакова и Іоанна? Святый Златоустъ и друтіе отцы Церкви даютъ на этотъ вопросъ достаточный отвѣтъ. Мы же, приведя себѣ на память три необходимыя для спасенія и съ особенною опредѣленностію отмѣчаемыя святымъ Писаніемъ добродѣтели, — вѣру, надежду и любовь, скажемъ: Господь потому взялъ съ собою этихъ трехъ апостоловъ, что въ нихъ уже съ самаго начала обнаружились, проявившись съ особенною ясностію впослѣдствіи, упомянутыя три добродѣтели. Въ Петрѣ — вѣра: онъ прежде всѣхъ исповѣдалъ Христа Сыномъ Бога живаго (Матѳ. 16, 16), а потомъ Самъ Господь сказалъ ему: Азъ молихся о тебѣ, да не оскудеѣтъ вѣра твоя (Лук. 22, 32); въ Іаковѣ — надежда: онъ первый изъ двѣнадцати апостоловъ долженъ былъ ради надежды израилевой преклонить подъ мечъ свою голову; въ Іоаннѣ любовь: онъ былъ любимѣйшій ученикъ Господа, нареченный сынъ Пречистой Дѣвы Маріи (Іоан. 19, 26-27). За это впослѣдствіи святые апостолы Петръ, Іаковъ и Іоаннъ названы были апостоломъ Павломъ столпами (Гал. 2, 9). Святый Златоустъ такъ изъясняетъ это наименованіе въ похвалу апостоловъ: «великіе и дивные (столпы), которыхъ всѣ прославляютъ: они первые вѣрою; надеждою и любовію, какъ столпами, утвердили первенствующую церковь».

Въ этихъ трехъ апостолахъ, кромѣ того, находимъ предуказаніе на три чина избранныхъ угодниковъ Божіихъ, наиболѣе другихъ достойныхъ того, чтобы видѣть Христа въ Его небесной славѣ: чинъ боголюбцевъ, чинъ мучениковъ и чинъ дѣвственниковъ. Во святомъ апостолѣ Петрѣ образъ боголюбцевъ: онъ, по свидѣтельству святаго Златоуста, особенно сильно любилъ Господа Іисуса Христа, а по силѣ любви своей ко Христу здѣсь, въ жизни временной, каждый будетъ возлюбленъ Имъ тамъ, въ жизни вѣчной и будетъ наслаждаться лицезрѣніемъ Его, какъ и Самъ Онъ сказалъ: Азъ любящыя Мя люблю (Прит. 8, 17). И паки: любяй Мя, возлюбленъ будетъ Отцемъ Моимъ, и Азъ возлюблю его, и явлюся ему Самъ (Іоан. 14, 21). Во святомъ апостолѣ Іаковѣ видимъ образъ мучениковъ не только тѣхъ, которые должны были проливать за Христа свою кровь, но и тѣхъ, которые, безъ пролитія собственной крови, ежедневно ради Христа умираютъ грѣху, распиная плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Іаковъ значитъ запинатель, борецъ, побѣдитель: этихъ качествъ нельзя пріобрѣсти безъ страданія. Всякій борющійся съ искушеніями, исходящими отъ невидимаго врага, одолѣвающій и побѣждающій свои страсти ежедневнымъ умерщвленіемъ, есть, подобно Іакову, мученикъ и сильный борецъ, хотя онъ и не проливаетъ своей крови; по степени перенесенныхъ во время борьбы страданій и усилій, съ какими отражаются и побѣждаются искушенія, онъ прославится съ побѣдителемъ Христомъ. Во святомъ Іоаннѣ-дѣвственникѣ предуказывается на чинъ хранящихъ чистоту плоти и духа; для нихъ дается особое обѣтованіе видѣть Бога во славѣ: блажени, сказалъ Господь, чистіи сердцемъ, яко тіи Бога узрятъ (Матѳ. 5, 8). Господь, беря съ Собою на Ѳаворъ Петра, Іакова и Іоанна для явленія имъ славы Преображенія, тѣмъ самымъ поучаетъ, что хотящій обитать съ Нимъ въ небесномъ царствѣ и наслаждаться Его лицезрѣніемъ долженъ въ любви подражать Петру, въ мученичествѣ Іакову, въ чистотѣ Іоанну, вообще по мѣрѣ силъ своихъ такой христіанинъ долженъ подражать угодникамъ Божіимъ, которые горѣли теплою любовію къ Богу, явили себя, не проливая своей крови, ежедневными мучениками чрезъ непрестанное умерщвленіе своей плоти, и — соблюсти себя отъ всякой скверны плоти и духа, очистивъ себя истиннымъ покаяніемъ.

Съ какою цѣлію Господь возводитъ учениковъ Своихъ для молитвы на высокую гору, и не удаляется съ ними въ какое-либо ровное мѣсто? Съ тою, чтобы приблизивъ ихъ отъ земныхъ низинъ къ небесной высотѣ, преподать всѣмъ таинственнымъ образомъ урокъ, что желающій сподобиться откровеній отъ Бога и видѣть славу Его долженъ оставлять дольнія, земныя пристрастія, долженъ желать и искать благъ горнихъ, небесныхъ. «Онъ возводитъ ихъ, — говорить блаженный Ѳеофилактъ, — на высокую гору, показывая, что если кто не возвысится надъ земными пристрастіями, тотъ не достоинъ видѣть подобныя откровенія. Прекрасно поучаетъ святый апостолъ Павелъ, когда говоритъ: вышнихъ ищѝте, идѣже есть Христосъ, гóрняя мудрствуйте, а не земная, гдѣ животъ вашъ сокровенъ есть со Христомъ въ Бозѣ (Кол. 3, 1-3). Ходящій въ низинѣ не можетъ видѣть далеко, взошедшій же на высокую гору безъ затрудненія окидываетъ взоромъ далекія пространства, и заботящійся лишь о настоящей жизни, какъ можетъ понять сладость будущихъ небесныхъ благъ? Входя же на гору богомыслія, онъ познаетъ и видитъ умомъ, какъ глазами, даже то, что превыше небесъ. Пресмыкающіеся по землѣ гады и живущія на ней животныя не могутъ глядѣть на солнечный лучъ, такъ и умъ человѣка, погруженнаго въ земную суету, никакъ не можетъ видѣть славу Христову и озаряться свѣтомъ Его благодати. Итакъ, вознеси умъ твой, христіанинъ, отъ земли къ небу, отъ настоящаго къ грядущему, отъ пристрастія къ земному къ желанію небеснаго, тогда познаешъ, какъ благъ Богъ Израилевъ, какъ сладостенъ сладчайшій Іисусъ, какъ радостна любовь Его и насладишься Его Божественными откровеніями.

Господь возводитъ учениковъ Своихъ не на низкую, а высокую гору. Зачѣмъ? Чтобы научить ихъ богомыслію и вмѣстѣ съ тѣмъ трудолюбію: безъ труда нѣтъ возможности взойти на высоту. Высота горы — образъ богомыслія, восшествіе на гору — указаніе на трудъ. Хорошо умъ возносить къ Богу, но не слѣдуетъ и труда оставлять: добрыя дѣла достигаются трудомъ. Умъ видитъ Бога, а трудъ приводитъ къ зрѣнію Его; умъ покоряется Христу, слушая заповѣди Его, а трудъ носитъ иго Христово, ходя во слѣдъ Его. Богомысліе наслаждается внутреннимъ зрѣніемъ Христа, трудолюбіе же привлекаетъ на себя взоры Его: виждь, — сказалъ псалмопѣвецъ, — смиреніе мое и трудъ мой (Псал. 24, 18). Быть же видимымъ Христомъ не меньшее благо, чѣмъ видѣть Его. Обѣ эти добродѣтели, — богомысліе и трудолюбіе для желающаго достигнуть небесныхъ благъ и радостей такъ же необходимы, какъ птицѣ крылья: птица съ однимъ крыломъ не можетъ летать по воздуху, и человѣкъ, обладая только одной изъ этихъ добродѣтелей, не можетъ вознестись на высоту совершеннаго спасенія; богомысліе безъ трудолюбивой жизни не дѣйствительно, и не приноситъ пользы трудолюбіе безъ богомыслія. Съ двумя крылами всякая птица летаетъ свободно; двумя добродѣтелями, — богомысліемъ и трудолюбіемъ, каждый восходитъ на мысленный Ѳаворъ, чтобы вѣчно зрѣть славу Божію, — восходитъ въ началѣ трудолюбіемъ, ибо оно предтеча богомыслію и боговѣдѣнію. Святые апостолы подъяли трудъ, восходя на высокую гору, чтобы видѣть славу Преображенія Господня, и кто же можетъ надѣяться безъ труда достигнуть радости лицезрѣнія Божія?

Зачѣмъ Господь возвелъ на гору только Петра, Іакова и Іоанна, не взявъ идущаго за ними народа или остальныхъ апостоловъ? Чтобы черезъ это научить искать уединенія и безмолвія тѣхъ, которые желаютъ упражняться въ богомысліи и наслаждаться умнымъ боговидѣніемъ. Одна только троица апостоловъ была возведена на безмолвное мѣсто, — возвышенность горы была какъ пустыня, тамъ не жили люди, — чтобы въ уединеніи и безмолвіи для нея яснѣе открылась слава Господня. При разсѣяніи и сутолокѣ жизни Господь не открывается такъ, какъ въ уединенномъ безмолвіи: пророкъ Илія видитъ Бога умомъ своимъ, когда, стоя предъ царемъ Израильскимъ Ахавомъ, говоритъ, разсуждая съ нимъ: живъ Господь, Ему же предстою (3 Цар. 17, 1), т. е. тѣломъ предстою тебѣ, а умомъ моему Богу, тѣлесными очами вижу тебя, а умными Бога, но несравненно яснѣе зритъ пророкъ Илія Господа своего въ уединеніи и безмолвіи на пустынной горѣ Кармилъ (3 Цар. гл. 19): здѣсь онъ удостоивается сладкой бесѣды съ Богомъ и откровеній Его не только внутренне, но и въ видимыхъ образахъ. Правда, можно и среди молвы житейской возводить иногда умъ свой къ Богу, однако не съ такимъ удобствомъ, какъ въ безмолвномъ уединеніи: тамъ такъ много препятствій, а здѣсь тишина и покой! Развѣ напрасно говоритъ Самъ Господь: упразднитеся (т. е. освободитесь отъ молвы житейской) и разумѣйте, яко Азъ есмь Богъ (Псал. 45, 11) познайте Меня, говоритъ, предаваясь благочестивымъ размышленіямъ, какъ Я благоутробенъ и милосердъ, какъ люблю любящихъ Меня и близокъ всѣмъ ищущимъ Меня; познайте Меня и скоро Меня найдете, если только бросите суету и удалитесь отъ излишнихъ мірскихъ заботъ. Познавъ это, многіе бѣжали изъ многомятежнаго міра въ безмолвныя пустыни, скитались въ горахъ и пропастяхъ земныхъ (Евр. 11, 38), чтобы наединѣ всецѣло посвятить себя Богу, наслаждаясь благами общенія съ Нимъ: пустыннымъ, воспѣваетъ святый Дамаскинъ, непрестанное божественное желаніе бываетъ, міра сущимъ суетнаго кромѣ.

Поищемъ таинство и здѣсь, — почему Господь возвелъ апостоловъ на гору не днемъ, а при наступленіи ночи? Потому, что ночь болѣе способствуетъ сосредоточенной молитвѣ, чѣмъ день: ночью молчитъ вся вселенная и ничего не видать кромѣ неба, украшеннаго звѣздами и своимъ великолѣпіемъ невольно влекущаго къ себѣ глаза и умъ. Господь возводитъ учениковъ ночью на Ѳаворъ и съ тою цѣлію, чтобы научить и насъ всѣхъ во время молитвы ни о чемъ земномъ не думать, но устремляетъ свое сердце къ небу. Нѣкогда царь Давидъ пророчески воспѣлъ, указывая какимъ образомъ человѣку откроется уразумѣніе божественныхъ таинъ. Внимаемъ ему, отыскивая этого учителя: нощь, — говоритъ онъ, — нощи возвѣщаетъ разумъ (Псал. 18, 3): ночь дѣйствительно и есть такой учитель, который научаетъ разуму Божію людей, сидящихъ въ продолженіе этой кратковременной жизни, какъ во тьмѣ ночной и сѣни смертной: «если посмотришь на небо (ночью), — говорить святый Кириллъ, — какъ свѣчами сіяющее множествомъ безчисленныхъ звѣздъ, и подумаешь, что весь день суетившіеся люди теперь въ ночное время (предаваясь сну) ничѣмъ не отличаются отъ мертвыхъ, тогда возгнушаешься грѣхами человѣческими». Итакъ вотъ наставленіе, преподаваемое ночью: она научаетъ познавать суетность житейскихъ заботъ и дѣлъ, прогнѣвляющихъ Бога, и убѣждаетъ избѣгать тѣхъ и другихъ. Всѣ живущіе на землѣ ночью подобны мертвымъ; все, видимое днемъ, ночью бываетъ покрыто тьмою, какъ бы погребено ею. Удивительные чертоги и прекрасныя зданія становятся похожими на гробы; чудные деревья, сады и лѣса напоминають пугала; золото, серебро и драгоцѣнные камни ничѣмъ не отличаются въ ночной тьмѣ отъ мѣди, желѣза и простыхъ камней; красота и цѣнность ихъ не замѣтна; ничто, находящееся на землѣ не можетъ доставить человѣку ночью наслажденія своею красотою, все покрыто темнотою и видимо одно только небо, украшенное, какъ жемчугомъ, звѣздами и доставляющее наслажденіе смотрящимъ на него. Здѣсь видно божественное намѣреніе: ночь таинственно поучаетъ насъ богоугожденію. Уединился ли ты въ безмолвіи на молитву, соединенную съ трудолюбивымъ подвигомъ, и начинаешь подниматься умомъ твоимъ на гору богомыслія, пусть для твоихъ очей всѣ земные предметы будутъ таковы, какими они являются для нихъ ночью; всѣ житейскія блага, приносящія лишь временное удовольствіе, пусть презираются тобой, отвращайся отъ нихъ какъ отъ недостойныхъ христіанина, какъ не заключающихъ въ себѣ ничего истиннаго и покрытыхъ смертною сѣнью. Пусть умъ твой созерцаетъ одни только небесныя блага, тогда тебѣ откроется свѣтъ благодати Божіей и ты исполнишься духовной радости отъ сладости созерцанія откровеній Божіихъ.

Почему Господь для явленія апостоламъ славы своего Преображенія возводитъ ихъ на Ѳаворъ, а не какую либо другую гору? Ѳаворъ въ переводѣ съ еврейскаго значитъ чертогъ чистоты и свѣта; поэтому Господь и возводитъ ихъ на Ѳаворъ, а не на другое мѣсто, чтобы апостолы отъ самаго названія горы получили наставленіе о томъ, что желающій присутствовать при явленіи Божественной славы долженъ прежде всего имѣть совѣсть свою подобной чертогу чистоты, достойному пріятія въ себя свѣта благодати Божіей. Вспомнимъ здѣсь и древнее событіе, совершившееся на Ѳаворѣ. Когда начальникъ войскъ ханаанскихъ Сисара пришелъ для истребленія Израильтянъ, тогда Варакъ, предводитель послѣднихъ, взошелъ на Ѳаворъ и собралъ здѣсь израильское войско, отсюда онъ устремился на врага и окончательно поразилъ все ханаанское войско, такъ что погибъ и самъ Сисара (Суд. гл. 4). Это древнее событіе Господь таинственно повторилъ въ своемъ Преображеніи: намѣреваясь одержать окончательную побѣду надъ адскимъ Сисарою, онъ прежде всего взошелъ на Ѳаворъ, чтобы, здѣсь, какъ бронею, вооружившись явленіемъ божественной силы, устремиться на діавола и побѣдить его, объ этомъ именно и велась бесѣда на Ѳаворѣ: глаголаста исходъ Его (Лук. 9, 31). Здѣсь указаніе и христіанину, хотящему преодолѣть невидимаго врага и наводимую имъ грѣховную силу, — пусть онъ прежде всего взойдетъ на Ѳаворъ сердечной чистоты, пусть очиститъ истиннымъ покаяніемъ свою совѣсть и преобразится отъ злой жизни въ добродѣтельную, — облечется въ броню правды и приметъ вся оружія Божія (Ефес. 6, 13) тогда безъ особеннаго труда онъ одержитъ побѣду надъ вражіей силой.

Господь, взойдя на гору съ учениками своими, преобразися предъ ними (Матѳ. 17, 1-2). Это слово, — предъ ними написано евангелистами съ цѣлію: для уясненія того, что не для Себя преобразился Христосъ, просвѣтивъ лице свое, какъ солнце: свѣтъ, сый сіяніе славы Отчей (ср. Евр. 1, 3), не имѣющій въ себѣ никакой тьмы, не нуждается въ просвѣщеніи. Онъ преобразился ради насъ, чтобы просвѣтить нашу тьму и преобразить насъ изъ рабовъ грѣха въ истинныхъ рабовъ Своихъ и изъ сыновъ гнѣва — въ возлюбленныхъ сыновъ Бога; цѣлію пришествія Христа, которую Онъ и осуществилъ, было обращеніе насъ въ дѣтей Божіихъ. Ради этого Онъ воплотился отъ Пресвятой Дѣвы и Духа Святаго, ради этого образомъ обрѣтеся якоже человѣкъ (Флп. 2, 7), ради этого Онъ пріялъ образъ раба, и какой только трудъ не понесъ Онъ ради того, чтобы обновить въ насъ, какъ сынахъ, погибшій образъ Отчій! Нѣкогда Моисей говоритъ Господу: святыня Твоя, Господи, юже уготовастѣ руцѣ Твои (ср. Исх. 15, 17). Замѣтимъ это — уготовастѣ руцѣ Твои: не говоритъ руки человѣческія по Твоему повелѣнію сдѣлали, но Ты Самъ трудился руками Своими. Моисей сказилъ это, указывая на безмѣрное попеченіе Господа о человѣкѣ: чего ради человѣка Господь не сдѣлалъ и не дѣлаетъ? Ради него Онъ создалъ небо и землю, моря, рѣки все, что въ нихъ и на нихъ; ради него Онъ днемъ и ночью освѣщаетъ свѣтилами небо; ради него посылаетъ дождь, росу и снѣгъ; ради него Онъ, какъ земледѣлецъ и вертоградарь, насаждаетъ и возращаетъ, чтобы человѣкъ ни въ чемъ не терпѣлъ недостатка. Разсуждая объ этомъ святый Кириллъ Іерусалимскій говоритъ: «для каждаго Спаситель нашъ является соотвѣтственно его душевной настроенности: для требующаго веселія Онъ виноградъ, для желающаго войти, дверь, желающимъ принести свои молитвы (Богу) ходатай и архіерей». Или: «для имѣющихъ грѣхи онъ содѣлывается Агнцемъ, чтобы быть закланнымъ за насъ и всѣмъ все бываетъ, неизмѣненъ пребывая въ тожествѣ естества своего». До здѣ Кириллъ. Такъ самымъ разнообразнымъ образомъ служитъ намъ Владыка нашъ, говорящій: Сынъ человѣческій не пріиде, да послужатъ Ему, но послужити (Матѳ. 20, 28). И все Онъ дѣлаетъ, ища не Своего, а нашего блага, чтобы мы, познавъ Его непрестанныя благодѣянія, прониклись благодарностію и преобразились изъ грѣшныхъ въ праведныхъ, изъ міролюбцевъ въ боголюбцевъ. И на Ѳаворѣ Онъ преобразился ради насъ же, чтобы мы знали объ уготованной намъ небесной славѣ; Онъ преобразитъ тѣло смиренія нашего (Флп. 3, 21), чтобы оно въ общее воскресеніе соотвѣтствовало тѣлу славы Его въ безконечномъ Его царствіи, уготованномъ отъ сложенія міра (Матѳ. 25; 34) для любящихъ Его. Съ ними да сподобитъ и насъ милосердіемъ Своимъ благодати лицезрѣнія Своего Богъ и Владыка нашъ, Христосъ человѣколюбецъ, Ему же со Отцемъ и Святымъ Духомъ честь и слава, и нынѣ, и присно, и во вѣки вѣковъ. Аминь.

Источникъ: Житія святыхъ, на русскомъ языкѣ изложенныя по руководству Четьихъ-миней св. Димитрія Ростовскаго съ дополненіями, объяснительными примѣчаніями и изображеніями святыхъ. Книга двѣнадцатая: Мѣсяцъ Августъ. — М.: Синодальная Типографія, 1911. — С. 95-106.