Размышление о богохульной книге М. Кикоть, порочащей русское монашество.
В последнее время в Сети широко обсуждается книга Марии Кикоть «Исповедь бывшей послушнцы». В 2008–2014 годах автор несла послушание сначала в одной сибирской обители, а затем в Малоярославецком Свято-Никольском Черноостровском монастыре. Порвав с монашеством, М. Кикоть составила воспоминания, в которых сводит счеты с игуменией и описывает многие негативные факты из ее жизни. Также она ругает и других знакомых монахинь и даже священников, занимавшихся ее духовным воспитанием. Наконец, злоба бывшей послушницы изливается на все русское общежительное монашество и доходит до хулы на Святых Отцов Православной Церкви и их творения. Поскольку эта книга активно защищается «православными» модернистами, мы решили проанализировать ее содержание.
—
Сразу бросается в глаза, что название сочинения не соответствует содержанию: исповедь предполагает рассказ о себе. Например, в своей «Исповеди» святитель Августин Иппонийский описывает, в каких грехах он пребывал в юности и как благодать Божия обратила его от тьмы к свету. В настоящей же книге перед читателем раскрываются действительные или только мнимые, показанные автору врагом спасения рода человеческого грехи и ошибки других людей.
—
М. Кикоть повествует о том, как она пришла к Православию, о своей жизни в монастыре, а затем признается в потере обретенной веры. Воспоминания перемежаются с размышлениями, вызванными, судя по всему, ее душевным недугом. Так, бывшая послушница вспоминает: «У Пантелеимоны была целая коробка различных лекарств. Она разрешила мне взять столько, сколько мне нужно. Я набрала в пакет самых разных таблеток: корвалол, валокардин, феназепам, релаксон, афобазол, даже антидепрессанты амитриптилин и прозак. Травки и валерианка мне не помогали. Раньше я никогда не принимала таких таблеток, я вообще старалась избегать всякой химии. Когда я пыталась ничего не пить, тревога и страх становились такими сильными, что мне казалось, я схожу с ума» (С. 70–71).
—
Оставление Малоярославецкого монастыря также было связан с психическими проблемами и безконтольным приемом лекарств: «Я ушла к себе, села на кровать и начала думать, что же делать дальше. Нервы сдавали, меня всю трясло, даже до спазмов. Я выпила две таблетки феназепама, чтобы заснуть, но они не помогли. Я выпила еще две, заснула, но через несколько часов проснулась в ужасе. Все тело сводили нервные судороги, голова раскалывалась, сердце оглушительно стучало. Я выпила корвалол и еще две таблетки феназепама. Очнулась я в машине, меня куда-то везли. Я опять вырубилась, помню только, как обнаружила себя лежащей на спине на чем-то твердом. Кто-то хлопнул меня по щеке, потом я почувствовала, как ни с того ни с сего меня сильно ущипнули за грудь. Было больно, но я не смогла даже открыть глаза. Стало ясно, что это больница, я хотела сказать что-то, но не могла. Я слышала, как рядом Пантелеимона объясняла, что нашла у меня таблетки и что она не знает, сколько точно я выпила…» (С. 112).
—
Видимо, именно это болезненное состояние спровоцировало проклятия М. Кикоть в адрес книги преподобного Иоанна Синаита «Лествица». В 12-й главе она рассказывает, как купила ее в церковной лавке, цитирует наставления Святого Отца и утверждает, что именно из-за этого произведения у нее возникли мысли о монашестве. «Сейчас, после стольких лет, я думаю: почему же до сих пор эту проклятую книгу, написанную много веков назад, которая может только заморочить голову современному человеку, продают во всех лавках и магазинах? – возмущается Кикоть. – Кому выгодна эта рекламная компания общежительного монашества сейчас, когда монастыри так разительно отличаются от тех, что описаны в этом рекламном проспекте?» (С. 50).
—
Но, во-первых, книга Святого Отца не проклятая, а благословенная. Многие люди с ее помощью обрели не только спасение, но и духовное совершенство. Преподобный Амвросий Оптинский по благословению своего духовного отца преподобного Макария перевел этот труд с церковнославянского на русский язык. Богомудрыми Оптинскими Старцами двигали не какие-то корыстные интересы с целью получения выгоды. Они предприняли этот труд ради Господа, своего спасения и по любви к добродетели. Также святые имели искреннюю любовь к ближним и желание, чтобы как можно больше православных христиан могли извлечь из этого произведения душевную пользу.
—
Но почему же М. Кикоть, напротив, повредилась от чтения сочинения Святого Отца? Она сообщает: «Меня не смущало, что книга написана в шестом веке, для монастырей соответственно того времени. Я читала этот труд человека, который сам никогда не жил в общежительном монастыре – в предисловии об этом говорится. Он жил отшельником, сам по себе, а книгу написал по просьбе своего друга игумена» (С. 50).
—
Здесь первый ответ – невнимательно читала! В житии преподобного Иоанна Лествичника сказано, что он пришел на Синайскую гору и предал себя в послушание искусному старцу. У подножия горы до сих пор действует общежительный мужской монастырь святой великомученицы Екатерины, где святой положил начало отречению от мира. Позже, после смерти своего старца, преподобный действительно уединился в пустынном месте и много лет отшельничал, исполнившись благодати Святаго Духа и стяжав духовное совершенство. В конце жизни святой четыре года настоятельствовал в монастыре святой Екатерины. Так что он был прекрасно осведомлен в рассматриваемых им вопросах, в отличие от М. Кикоть.
—
Во-вторых, Господь в Евангелии предупреждает: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). Святые Отцы наставляют, что читать душеполезные сочинения надо с молитвой, прося Господа и авторов о помощи в правильном понимании текста и извлечении душевной пользы.
—
В-третьих, «Лествица» – не рекламный проспект, как пишет М. Кикоть, а поучения о духовной жизни для общежительных монахов, уже значительно преуспевших в своем подвиге. Впрочем, Господь может умудрить ею и новоначальных. Посмотрим, например, на какие наставления Святого Отца могла бы обратить внимание сама бывшая послушница, чтобы избежать совершенных ею ошибок.
—
В Слове 1-м об отречении от жития мирского святой Иоанн пишет: «Все, усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это или ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их от мира было безрассудное. Впрочем, добрый наш Подвигоположник ожидает, каков будет конец их течения».
—
А какие основания для оставления мира были у М. Кикоть? – «Мне было тогда 28 лет, и жила я довольно неплохо. У меня была собственная фотостудия в центре Москвы. Работа мне нравилась: творческая, со свободным графиком и к тому же приносящая хороший доход» (С. 44). Фотографировала она девушек-моделей. Позже, с началом воцерковления, это занятие Марии уже «казалось уже чем-то греховным» (С. 50-51).
—
«Я много путешествовала, общалась с друзьями, делала различные творческие проекты. В личной жизни все было нормально, но как-то несерьезно, я не очень тогда стремилась к созданию семьи, больше меня интересовала карьера» (С. 44). Ниже автор говорит определеннее, описывая свою «глубокую исповедь» у лавского архимандрита Наума: «До того, как я начала ходить в храм, я не очень представляла себе, чем отличается любовь от блуда, поэтому к двадцати восьми годам своей жизни я успела порядком нагрешить» (С. 52).
—
Кроме того Кикоть серьезно интересовалась восточными религиями: «Несколько раз я ездила в Индию, начала увлекаться буддизмом… Один мой знакомый посоветовал мне заняться Цигун у китайского мастера. Мне понравилось, что там не было религии, только энергии и медитации. Я усиленно занималась около трех лет, ездила в Шао-Линь, прошла все четыре ступени и стала учеником мастера. Я медитировала по несколько часов в день, но, чем больше я занималась, тем больше понимала, что все это просто своего рода расслабление и приятное времяпрепровождение» (С. 44). На самом же деле такие практики – не «расслабление и приятное времяпрепровождение», а смертный грех отречения от Православной веры и Господа Иисуса Христа. Осознала ли его и покаялась ли в нем М. Кикоть – из ее книги непонятно.
—
Когда же девушка прочла «Лествицу», то у нее родились помыслы о монашестве. «Из-за этой книги у меня возникли мысли о монашестве… Я задавала себе вопрос: а что, если Господь избрал меня для этого высокого служения? Что, если все события в моей жизни не случайны?» Т. е. основанием к перемене образа жизни послужила гордыня! Враг спасения прельстил Марию, внушив ей мысль о ее избранности. Не было в ее случае трех законных причин для отречения от мира – «ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу». Поэтому и вступление ее в монашество оказалось безрассудным и принесло соответствующие недобрые плоды.
—
Но еще раз отметим: «Лествица» – по преимуществу чтение для преуспевших в духовной жизни монахов, а отнюдь не для новоначальных. Она благословенна и преблагословенна, но знакомство с монашеской жизнью опытные подвижники рекомендуют начинать не с нее. В русском Свято-Пантелеимонове монастыре на Афоне вновь прибывшему из мира послушнику советуют сначала ознакомиться с творениями святителя Игнатия (Брянчанинова) и «Житиями святых» святителя Димитрия Ростовского.
—
Писания святителя Игнатия, особенно «Приношение современному монашеству», – это азбука иноческого жития. В ней Святой Отец излагает все, что старец должен сообщить своему ученику. При нынешнем оскудении старчества это свойство делает книгу особенно ценной. Но можно сказать, что данный труд – приношение святителя не только монашеству, но и вообще современному православному христианству, ибо духовная жизнь мирянина и монаха строится по одним и тем же законам. Но об этом, если Богу будет угодно, с Его помощью мы собираемся сказать отдельно. А пока подведем итог первой части статьи.
—
Будучи едва знакомой с верой Христовой и имея груз тяжелейших смертных грехов, М. Кикоть прочла «Лествицу» преподобного Иоанн и поддалась искусителю, внушившему ей тщеславный помысел о том, что она избранница Божия и должна идти в монастырь. Не подвергнув его всестороннему и основательному обсуждению, не помолившись и не посоветовавшись с духовно опытными людьми, девушка безрассудно, как в омут, бросилась в монашество. Плодом этого неразумия стало для нее душевное расстройство, находясь в котором, она проклинает теперь благословенный Господом святоотеческий труд. Но виноват ли преподобный Иоанн в том, что Мария употребила его учение во вред? Разумеется, нет, также как не виновен кузнец, изготовивший нож, которым кто-то может порезать себе палец или убить человека…
—
Инок Михаил
Продолжение следует
Источник: christian-spirit.ruНа фотографии М.Кикоть без нательного креста
Источник: christian-spirit.ruНа фотографии М.Кикоть без нательного креста