ЕСТЬ ЛИ ЗА ГРОБОМ ВЕЧНЫЕ МУКИ?:

Критика модернистского «богословия»

Отец Серафим (Алексиев)

С нынешнего номера мы начинаем публикацию статьи болгарского подвижника благочестия архимандрита Серафима (Алексиева) († 1993, память 13/26 января), духовного сына святителя Серафима Богучарского (Соболева). Критический отзыв разоблачает модернизм в книге известного в Болгарии доктора богословия И.Г. Панчовского «Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием». Несмотря на то, что высказанные отцом Серафимом замечания относятся к конкретному сочинению, они весьма актуальны, поскольку подобные идеи и ошибки можно встретить и в наши дни у многих авторов, размышляющих над ключевыми философскими и духовными вопросами.

—

Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут,
но по своим прихотям будут избирать себе учителей,
которые льстили бы слуху.
2 Тим. 4, 3

—

В тропических странах есть цветы, прекрасные на вид, но очень ядовитые, так что, приблизившись к ним и подышав некоторое время их ароматом, теряешь сознание и умираешь. Точно так же есть и книги, привлекающие и пестрящие замечательными на первый взгляд идеями, но имеющие не менее ядовитый дух, чем те пленительные тропические растения. Пчелы садятся не на всякий цветок, потому что имеют здравое и неповрежденное обоняние и различают полезное от ядовитого. Но человек, чье существо глубоко повреждено грехом, легко может воспринять губительные для него идеи. Это рассуждение особенно касается области религиозной. Пока человек заблуждается, он не способен найти ни истинный путь своей жизни, ни верный ответ на вопрос о смысле земного существования, ни средства и силы для достижения целей своего высокого предназначения. Поэтому-то борьба за истину столь необходима и по важности первостепенна.

—

Окончательная и высшая цель человеческой жизни есть спасение в Боге. Чтобы помочь нам достичь этого спасения, Божий Промысл от начала и доныне не переставал направлять нас на путь истины, которая, по слову Спасителя, одна может освободить (см.: Ин. 8, 32), освятить (см.: Там же. 17, 10) и таким образом спасти человека. С этой целью Бог избрал в ветхозаветную эпоху народ, которому надлежало быть носителем истинного богопочитания, дал ему законы и правила, раскрыл ему Свою волю и через великих богопросвещенных мужей – праведников и пророков – сообщил ему Свое откровение, которое было записано ими в Библии. И после всей этой долгой подготовки, когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного) (Гал. 4, 4), Который окончательно открыл людям Божественную истину, чтобы освободить их от рабства заблуждениям (см.: Ин. 8, 36), указать им на диавола как лжеца и отца лжи(Там же, 44) и, наконец, даже умереть на Кресте для спасения всего человечества. Но зная, что диавол и в наше время будет пытаться отклонять людей от пути истины и спасения, Иисус Христос основал Свою Церковь, доверив ее водительству Учителя, Духа истины (см.: Ин. 15, 26), чтобы она сама стала той непреодолимой и нерушимой твердыней, о которую разобьются все заблуждения и лжеучения неправого человеческого разума, столпом и утверждением истины (см.: 1 Тим. 3, 15), по слову божественного апостола Павла.

—

И вот, с апостольского времени и до сих пор какие бы заблуждения ни появлялись, какие бы лжеучения, подобно урагану, ни надвигались на Церковь – все они рассыпались, как прах, а святая богооткровенная истина, сохраненная как безценное сокровище, целой и неповрежденной, единственно в Святой Православной Церкви, и поныне сияет в мире своим божественным спасительным светом.

—

Как учит великий русский пастырь святой праведный Иоанн Кронштадтский, истинная Церковь одна – Восточно-Православная, «потому что другие исповедания, неправославные, содержат истину в неправде (см.: Рим. 1, 18), примешали суемудрие и ложь к истине»(Иеромонах Мефодий. Отец Иоанн Кронштадтский. Сливен, 1938. С. 356). Поэтому они не могут быть спасительными. Если это касается других, все же «христианских» вероисповеданий, то что говорить о различных языческих суевериях, еретических измышлениях и безбожнических философских учениях?! Ясно, что они тем более пагубны.

—

Истина содержится и выражается в догматах Церкви, которые для спасения то же, что математические аксиомы и формулы для строения сложных машин и огромных зданий. Одна маленькая ошибка в вычислениях при строительстве может привести к фатальной катастрофе. Точно так же и в области веры. Одно заблуждение, казалось бы даже невиннейшего характера, способно погубить душу навеки.

—

Этим объясняется безпощадность Апостольской Церкви к лжеучителям и их лжеучениям. Еще святой апостол Павел, написавший прекраснейшие слова о любви (см.: 1 Кор. 13) и сам по великой любви готовый пожертвовать даже своим спасением для спасения других (см.: Рим. 9, 3), изрек жестокое, на первый взгляд, предупреждение: Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Гал. 1, 9), т. е. проклят, отлучен от Церкви и благодати. Почему же? Потому что, согласно апостолу, таковой и себя самого губит как исказитель веры, и для всех прельщенных его лжеучением становится причиной вечной погибели (см.: Там же. 5, 20–21). И Святая Церковь поступала так во все века борьбы с еретиками и исказителями благовестия Христова.

—

Некоторые недоумевают – зачем нужны догматические определения, когда в Священном Писании уже содержатся все необходимые для нашего спасения истины? Действительно, такие богооткровенные истины в Священном Писании содержатся, но по своей греховности мы не можем сами правильно понимать их. Для этого нужны глубокая вера, чистое сердце и святая жизнь. Многие, не имевшие этих качеств и с гордой самоуверенностью толковавшие слово Божие, искажали его и таким образом создавали ереси, пагубные для их собственных душ и душ их последователей.

—

Именно для защиты верующих от еретических заблуждений Святая Церковь прибегла к неизменной догматической формулировке своей веры. А гарантия, что Святая Церковь правильно поняла, истолковала и сформулировала истины веры, – это Святые Отцы. Благодаря глубокой вере, святой жизни и чистоте своих сердец они стали боговидцами (см.: Мф. 4, 8), богоносцами, сосудами благодати, храмами Живого Бога, жилищами Духа истины, под руководством Которого правильно понимали и изъясняли слово Божие. В них, как и в Святых Апостолах, действовал Святый Дух. А Святый Дух, по Христову свидетельству, это Источник всякой истины. Поэтому Святые Отцы служат для нас непогрешительными толкователями Священного Писания и единственным критерием его неложного понимания (см.: Архиеп. Серафим (Соболев). Новое учение о Софии, Премудрости Божией. София, 1935. С. 5). Святая Церковь сформулировала все свои догматы на основе их богодухновенных трудов, как это видно из деяний и определений Вселенских Соборов. Все то, что было согласно с учением Святых Отцов, Церковь принимала как неоспоримую истину, а несогласное с ним – отвергала как ересь. Отсюда понятно, почему Святая Церковь на Пято-Шестом (или Трулльском) Соборе строго постановила при ежедневной проповеди изъяснять слово Божие не иначе, как это «изложили светила и учители Церкви в своих писаниях» (19-е правило).

—

Все это означает, что каждый православный богослов, желающий остаться таковым, должен подчинять свои религиозные взгляды Библии и святоотеческому учению, которое есть критерий истины. «Ибо научное богословие, не имеющее для себя святоотеческого учения исходною точкою отправления и даже противоборствующее этому учению, может быть только еретическим» (Архиеп. Серафим (Соболев). Защита софианской ереси прот. С. Булгаковым. София, 1937. С. 118).

Труды святителя Серафима (Соболева)

против модернизма – ориентиры для его духовных чад

—

Этими элементарными правилами пренебрег И.Г. Панчовский при написании книги «Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием». Вместо того чтобы следовать слову Божию и святоотеческому авторитету, он предпочел руководствоваться пристрастиями и понятиями слабого, ограниченного и грешного человеческого разума, отвергнувшись мнения Святой Православной Церкви. Он вызвался своими собственными усилиями разрешить такие важные вопросы, как смысл жизни, значение религии, жизнь за гробом, ад и его вечность и проч. Поэтому в его сочинениях и появились все те фатальные ошибки и заблуждения, которые мы постараемся указать в настоящем критическом отзыве и которые делают увлекательно написанную им книгу крайне опасной для нашего спасения. Мы рассмотрим основные идеи книги с православной точки зрения и укажем на их несостоятельность, раскроем совершенную пагубность.

—

Начнем с вопроса о смысле жизни. Д-р Панчовский сознает «важность и судьбоносность этой проблемы» и говорит совершенно верно, что от ее разрешения «зависит направление и характер нашей жизни, которая дана нам лишь однажды» (С. 11. Здесь и далее цит. по: Панчовский И.Г. Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием. София, 1944. – Примеч. пер.). Автору следовало бы в согласии с таковым своим сознанием со всей серьезностью и добросовестностью православного богослова отнестись к разрешению поставленного вопроса и не давать на него поспешный ответ, не уяснив для себя, что говорят по этому поводу слово Божие, Святые Отцы и Святая Церковь.

—

Но вместо этого д-р Панчовский ищет судьбоносный ответ не в Библии и Церкви, а в измышлениях отпавшего от Бога грешного человеческого разума, в абсолютно субъективных и при этом безличных религиозных переживаниях талантливых писателей, многие из которых, однако, являются безблагодатными мыслителями, еретиками и богоборцами.

—

Так, автор, отвечая на вопрос о смысле жизни, обратился к сочинениям философов-американцев Леуба и Брэдли, немецкого философа Паульсена, еретика Лютера, писателя Ибсена, вероотступника Толстого, язычника Гете и других светских знаменитостей, но не поинтересовался, как Слово Божие открывает нам смысл нашей жизни; не дал высказаться по этому вопросу ни одному Святому Отцу. Это все равно, что больной, желая исцелиться, идет не к врачу, а, например, к сапожнику.

—

В главе «Смысл жизни» автор в силу своей богословской эрудиции верно называет богоуподобление, обожествление как «последнюю цель и высший смысл человеческой жизни», но ни слова не говорит о Христовой Церкви – том богоустановленном институте, в котором верующим в Святых Таинствах подаются все благодатные дары и силы, без чего достижение этой цели невозможно. Справедливо он рассуждает и о Боге как «Первоисточнике добра и совершенства» (Там же. С. 46), и о религиозном переживании как «начале творческого обращения»(Там же. С. 47). Но теми же словами говорил об этом и Толстой, не веривший в Божество Иисуса Христа и построивший всю свою этику на человеческих основаниях. Автор не уяснил, как Святая Церковь понимает смысл жизни, и потому не упоминает ни о достижении главнейшего блага для христианина – Царствия Божия, ни о приятии благодати Святаго Духа, что, по единодушному свидетельству Святых Отцов, составляет высшую цель земного человеческого бытия (см.: Архиепископ Серафим (Соболев). Искажение православной истины в русской богословской мысли. София, 1943. С. 258–259).

—

Этим ложным выбором ориентиров объясняется и тот факт, что автор видит в талантливом, но безблагодатном немецком поэте Шиллере образец «редкого нравственного совершенства» (Панчовский И.Г. Указ. соч. С. 44), а также и убеждение его, что для поиска ответа о смысле жизни человеку достаточно обратиться в религиозном опыте к т. н. внутреннему голосу совести и нравственному закону, чтобы постичь этот смысл (см.: Там же. С. 42, 47). Таким образом он превращает субъективное религиозное переживание в учителя истинной религиозности. Кроме того, по его словам, религиозный опыт давал великим творцам в искусстве, музыке и поэзии «глубочайшие прозрения» (Там же. С. 50). Тот же Ницше при написании «Так говорил Заратустра» был «только воплощением, только орудием, только медиумом высших сил» (Там же. С. 51). Неужели те «откровения», что явил нам богоборец Ницше при написании одного из богохульнейших произведений мировой литературы, способны, согласно д-ру Панчовскому, служить кому-то путеводителями в поиске смысла жизни?!

—

От своей ошибочной идеологии д-р Панчовский не отступает и в последующих главах книги. Так, говоря о религии, он понимает под ней не внешний институт, способный трансформироваться в зависимости от эпохи, культурного развития и проч. Он хочет сказать о сокровенной, вечной, божественной сущности религии (см.: Там же. С. 59–61). И такую «кристально чистую религию» он находит у греческого философа VI века до Р. Х. Ксенофана, у Сократа и у Христа! (см.: Там же. С. 61–55). Согласно автору, сокровенное ядро религии есть «переживание общения с Абсолютным Бытием и Первоисточником жизни, с Богом» (Там же. С. 65). Остальное несущественно. Это лишь «наружная оболочка религии, отлитая, чаще всего, в застывшие схоластичные формулировки, в безжизненные обряды и символы, и в мертвые и стереотипные богослужебные формы» (Там же. С. 66).

—

Сталкиваясь здесь с идеями в высшей степени рационалистичными и разрушительными, недоумеваешь, как они могли выйти из-под пера православного богослова. Во многих местах рассматриваемая книга ясно указывает на свои западные корни и неправославных вдохновителей. При этом, увы, она не содержит ни одного по-настоящему православного комментария тех безкритично усвоенных рационалистических западных идей, которые гораздо более служат безверию, чем вере.

—

Кощунственно для православного сознания называть единобожие язычника Ксенофана «кристально чистой религией». Путем логических заключений, конечно, можно прийти к мысли, что Бог един, как пришли к тому Ксенофан и другие известные языческие философы. Но сколь далека эта голая человеческая идея от наполненной и богооткровенной библейской истины о Боге – что Он един по существу и троичен в Лицах! Где у Ксенофана можно найти такое учение о Боге? Если и прежде Христа, и при том без Христа допустимо иметь «кристально чистую религию», то не обезсмысливается ли пришествие Спасителя?!

—

Да и просто формальным представлением, что Бог един, исчерпывается ли все содержание истинной религии? Видимо, для д-ра Панчовского исчерпывается, потому что, согласно его утверждениям, сущность религии есть «переживание общения <…> с Богом». Только такую религию он проповедует в своей книге, религию «чистую», не отождествляемую с ее «случайной» внешней формой, которая сегодня может быть одной, а завтра другой, в зависимости от культурного развития людей. Но еретик Арий, как и Дынов (Петр Дынов, болгарский оккультист начала XX века, основатель секты «Всемирное белое братство». – Примеч. пер.) не имели ли своего опыта «общения с Богом»? И все же д-р Панчовский не осмелился назвать их религиозные переживания «кристально чистой религией».

—

Отсюда ясно, что содержание истинной религии не может исчерпываться фактом опыта общения с Богом. Где гарантия, что в своем религиозном опыте человек общается с Богом, а не с сатаной, который, по слову святого апостола Павла и исходя из богатой практики Святых Отцов, часто преобразуется во ангела светла (2 Кор. 11, 14), чтобы обмануть непросвещенных?
Итак, ясно, что у истинной религии должны непременно быть и другие важные элементы, которые отличают ее от религий ложных. Огромную ошибку совершил д-р Панчовский, не углубившись в проблему истинной религии и не отыскав те признаки, которые отличают ее от ложных. Оттого, что автор говорит «просто о религии», он смешивает человеческую религию Ксенофана с Божественной религией Христа.

—

Верный своим модернистским взглядам, он пренебрежительно отзывается о «наружной оболочке» религии: «застывшие схоластичные формулировки, безжизненные обряды и символы, и мертвые и стереотипные богослужебные формы». Но что именно следует понимать под этими «наружными оболочками», он предусмотрительно умалчивает. Однако нетрудно догадаться, что под «застывшими схоластичными формулировками» он подразумевает, по всей видимости, догматы; под «безжизненными обрядами и символами» – божественные Таинства и святые обряды, а под «мертвыми богослужебными формами» – молитвенные последования Церкви. И все это как «оболочку» религии д-р Панчовский объявляет несущественным и изменчивым. Но в церковном сознании это настолько существенно, что без сего не может быть истинной религии!

—

Можно ли догматы назвать «застывшими схоластическими формулировками»? И подлежат ли они изменению? Ведь это есть те святоотеческие и церковные определения, которые четко формулируют богооткровенную истину и отделяют ее от заблуждений и лжи! Можно ли Таинства и обряды охарактеризовать как «безжизненные обряды и символы»? Только в Таинствах и обрядах верующим преподаются благодатные дары Святаго Духа, т. е. те сверхъестественные силы, которые делают нас способными к подвигам и борьбе со злом, которые поставляют нас в ближайшее соединение с Богом через Святое Причащение и дают залог Жизни Вечной! Во всем своем сочинении д-р Панчовский даже не упоминает о благодати Святаго Духа. Как он представляет себе истинный опыт общения с Богом без благодати?!..

—

Дивные православные молитвенные последования он причисляет к «мертвым и стереотипным богослужебным формам». Это можно сказать о языческой и о всех других религиях, которые действительно мертвые, но никак нельзя прилагать к живой Христовой Церкви – Православной, которая есть мистическое Тело Господа Иисуса (см.: Еф. 1, 23). Обо всем том, что составляет душу, жизнь и истинный облик живой Православной религии, у д-ра Панчовского не находится ни одного доброго слова. Напротив, он порицает и отвергает эти вещи как несущественные. Получается, для него воззрения Гете, Ибсена и Толстого, которых он подробно цитирует, важнее векового и благодатного сознания Церкви, кристаллизованного в творениях Святых Отцов и сохраненного в чудной православной традиции!

—

—

ЕСТЬ ЛИ ЗА ГРОБОМ ВЕЧНЫЕ МУКИ?:

Критика модернистского «богословия» (Ч. 2)

—

Приступив к поиску истины без помощи Святых Отцов и опоры на православную традицию, д-р Панчовский приходит и к другим недоразумениям, противоречиям и заблуждениям. Говоря о смерти как вратах вечной жизни, он, с одной стороны, утверждает, что «смерть – великий учитель жизни» (С. 104. Здесь и далее цит. по: Панчовский И.Г. Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием. София, 1944. – Примеч. пер.), и потому вместе с премудрым сыном Сираховым и иными достойными мужами рекомендует всем всегда помнить о ней (С. 97, 105). Но в то же время, опровергая себя самого, автор провозглашает: «Жизнь нам дана для того, чтобы жить, а не чтобы ежедневно отравлять ее образом смерти и мыслью о ней. Да бежит человек подальше от подобных <…> проповедников смерти <…>. Хуже всего то, что они считаются верными последователями Христовыми <…>. Ницшевский Заратустра справедливо называет их душевнобольными» (С. 98).

—

Но если мы обратимся к святоотеческой литературе, то увидим, что нет ни одного Святого Отца, который бы не учил, выражаясь церковным языком, о памяти смертной. Согласно д-ру Панчовскому, выходит, все они – не истинные последователи Христовы, а заблудшие «проповедники смерти»?! Отцы, которые в действительности были богомудрыми и благомыслящими христианами и наставляли в таком же духе и тех же добродетелях ближних?!

—

Море отдает своих мертвецов (воскрешение тел погибших в море при

Втором Пришествии Господнем). Фрагмент фрески «Страшный Суд»

—

Отвержением святоотеческого церковного учения объясняется и ошибочное мнение д-ра Панчовского, что в вечность войдут одни души (без тел). Говоря о душе как носителе психической жизни человека, он рассуждает: «Именно эта духовная сущность в человеке может быть безсмертной и стать участником вечной жизни» (С. 123). Для тел там якобы нет места – мы будем только духовными, самоуверенно считает автор и потому далее пишет о «вечном сне нашего тела – смерти»(Там же).

—

Здесь очевидно еще одно серьезное противоречие Слову Божию. Спаситель недвусмысленно открывает, что перед Вторым Пришествием мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут (Ин. 5, 25). Поскольку души не умирают, ясно, что оживут тела. Также вопрос о воскресении мертвых подробно рассматривается в 15-й главе Первого послания апостола Павла к Коринфянам. И святитель Кирилл Иерусалимский в полном согласии со Священным Писанием наставляет: «Мы воскреснем, все имея вечные тела»(Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. СПб., 1867. Т. 2. С. 636). Кроме того, в Символе веры Святая Церковь исповедует: «Чаю воскресения мертвых». Но, вопреки всему, д-р Панчовский обрекает плоть на «вечный сон»! Вот до чего его довело отрицание «застывших схоластичных формулировок»! (Однако на стр. 168 он неожиданно, сам себе противореча, как бы случайно и мимоходом упоминает о «воскресших <…> и одухотворенных телах»).

—

Другое модернистское убеждение автора состоит в том, что после смерти грешную душу ожидает некий доныне не известный никому из православных богословов путь «очищения и усовершенствования». По разлучении с телом она неизбежно осознает свои грехи и якобы «с покаянным настроением, с болезненным чувством нанесенного правде Божией оскорбления и с живейшим желанием исправления и усовершенствования» начнет просвещаться, очищаться и приближаться к Богу. После смерти, полагает д-р Панчовский, будет иметь место не «состояние полного застоя», а «динамичнейшее состояние, состояние непрестанного движения» (С. 150), «состояние постоянного развития и усовершенствования» (С. 151). «Я глубоко убежден, – пишет он, – что Небесный Отец даст каждому неограниченную возможность еще раз рассмотреть свой земной путь и в новом свете принять решение, пойти ему ли за Ним или против Него» (С. 151–152).

—

С позволения автора поинтересуемся, в каком месте Божественного Откровения он почерпнул эти идеи? Закономерно, что ни одна из них не подтверждается цитатами из Библии, ибо там подобных мыслей нет. Но вот что ясно и четко свидетельствует Слово Божие: Человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9, 27).

—

В соответствии с этим и Святые Отцы единодушно учили, что за гробом нет покаяния! Земная жизнь для того и дана человеку, чтобы определиться со своей участью в вечности. Да, бывает, что не смертные грехи прощаются Господом и по разлучении души с телом. Но, как свидетельствует православная догматика, «такое облегчение и освобождение могут получать грешники не по собственным каким-либо заслугам или чрез раскаяние (ибо после смерти и частного суда нет места ни для покаяния, ни для заслуг), но только по безконечной благости Божией, чрез молитвы Церкви и благотворения, совершаемые живыми за умерших, а особенно силою безкровной Жертвы» (Макарий (Булгаков), митр. Указ. соч. С. 594).

—

Однако д-р Панчовский не говорит о молитвах Церкви и заупокойных Литургиях как единственном средстве облегчения участи умерших во грехах. Он проповедует посмертные личное покаяние, самоусовершенствование и развитие!

—

А вот что пишет на эту тему дивный праведник отец Иоанн Кронштадтский: «Нераскаянные грешники после смерти теряют всякую возможность измениться к лучшему и, значит, неизменно остаются преданными вечным мучениям (грех не может не мучить). <…> Время и место для действия благодати – только здесь: после смерти – только молитвы Церкви и то на раскаянных грешников могут действовать, на тех, у которых есть приемлемость в душах, свет добрых дел, унесенный ими из этой жизни, к которому может привиться благодать Божия или благодатные молитвы Церкви. Нераскаянные грешники – несомненные сыны погибели»(Иеромонах Мефодий. Отец Иоанн Кронштадтский. Сливен, 1938. С. 368–369).

—

То же утверждает и другой праведник и великий православный богослов святитель Феофан Затворник: «Начало очищения – покаяние, а на том свете ему места нет» (Еп. Феофан. Письма к разным лицам).

—

На основании Священного Писания и святоотеческого учения в Православной Церкви издавна существует твердое убеждение, что после смерти покаяние невозможно. Иначе, если есть шанс покаяться и там, в ином мире, то какой тогда смысл так мучительно бороться со страстями сейчас, живя на земле? Какая нужда в таком случае и в Христовых нравственных заповедях?! Но, по д-ру Панчовскому, верить так – значит быть закованным «в рабские вериги безплодного догматизма» (С. 150)…

—

Рассмотренные прежде уклонения хотя и значительны, все же высказаны автором в относительно спокойном духе. Но, начиная разговор об аде и его вечности, д-р Панчовский теряет эмоциональное равновесие. Вместе с современным человеком он до глубины души возмущается, что можно верить в «ужасную идею некоего вечного ада», и восклицает: «Что же это за Бог, „Небесный Отец», Который уготовал ад и вечные муки людям, Своим любимым чадам?!<…> Такой Бог скорее похож на демона или сатану» (С. 161); «Разум современного человека может в той или иной мере примириться со всеми прочими религиозными истинами и принять их, но никоим образом он не желает смиряться с вестью об аде и его вечных муках и принимать ее в качестве своего вероисповедания» (С. 160); «И если грубая совесть языческого мира и мрачное сознание средневекового человека еще как-то могли мириться с адом и его вечностью, то для современного человека это стало практически невозможным»(С. 161); «Его совесть слишком чувствительна, его сознание слишком живо, чтобы воспринять такого Бога любви, Который якобы одновременно является страшным Судьей и Отмстителем» (С. 165).

—

По словам автора, «только несовершенный в знании и нравственном разуме человек может допустить, что мировой процесс завершится Божиим Судом, который утвердит на вечные времена две объективные сферы – рай как царство добрых и ад как царство злых. Такой Божий Суд, а равно и ад как его итог, – лишь человеческие, слишком человеческие идеи темной эпохи. Для современного человека они утратили и человеческий облик и могут быть только демонским, сатанинским вымыслом на соблазн и отклонение верующих от Бога»(С. 196). Эти идеи, как и представления о Боге-Отмстителе и Судие, по его мнению, возникли «в воображении мелочных справедливцев и ничтожных добряков» (С. 167). Современный человек, как пишет д-р Панчовский, в них уже не верит. Но жаль, что из-за них он рискует вообще потерять «всякую веру в Бога». «Поэтому, – продолжает модернистский богослов, – на всех познавших истинного – великого, доброго и любвеобильного – Бога лежит священный долг как можно скорее очистить Его образ от позорных наслоений прошлого и явить его современному миру светлым, лучезарным и прекрасным, чтобы он принял и облобызал этот идеал. Первое и ужаснейшее пятно на Божием лике, помрачающее его и делающее Бога подобным Его антиподу – диаволу, – вера в то, что Он – Творец ада, вечного мучилища для безбожных, злых и грешных» (С. 167–168).

—

Д-р Панчовский приводит ряд аргументов для подтверждения тезиса, что мысль о вечных муках отталкивает современного человека от Бога. В частности, он указывает на Августа Мессера, немецкого философа и педагога, тщетно боровшегося с церковным учением о наказании грешников адскими муками и в итоге пришедшего к безбожию. Также он цитирует те места из ницшевского «Заратустры», где хулится христианский Бог-Судия. А еще, кроме названных богоборцев, автор дает слово и Михаэлю Гану (1758–1819; немецкий теософ, последователь оккультистов Якова Беме и Фридриха Этингера. – Примеч. пер.), и Иммануэлю Ничу (1787–1868; немецкий протестантский «богослов», философ и историк. – Примеч. ред.), также отвергающим веру в ад, и даже Станиславу Пшибышевскому (1868–1927; известный польский писатель-модернист, поклонник Ницше. – Примеч. пер.), которого сам называет «пророком современного сатанизма» (С. 169, 171, 172). В целом кажется, что он готов предоставить трибуну всякому, кто не согласен с традиционным христианским убеждением в безконечности адских страданий. Но прервемся на время и посмотрим, насколько состоятельна его позиция.

—

Первое, что бросается в глаза при прочтении главы «Ад и его вечность», – тот факт, что д-р Панчовский отрицает вечные муки под двумя предлогами: 1) потому что с этим не может примириться современный человек, и 2) исходя из якобы благочестивого желания освободить Бога от подозрений в жестокости и облегчить современному человеку приход к Нему как к благому и любвеобильному Отцу Небесному. Однако законны ли приведенные автором основания?

—

Проанализируем сначала первое из них. Логично поинтересоваться: на чем зиждется его мнение об отсутствии вечных мук? Конкретно он не отвечает на этот вопрос, но можно сделать определенные выводы из его общих рассуждений о том, что современное сознание не допускает существование ада «как особой бытийной сферы». В наше время «духовного и нравственного подъема», когда человек «достиг завидного духовного совершенства» и «стяжал чувствительное нравственное сознание» (С. 210, 211), полагает д-р Панчовский, представление о вечном аде просто недопустимо.

—

Вот его гарантия отсутствия ада в традиционно-догматическом смысле! Свою веру в небытие преисподней автор основывает на убеждениях, настроениях и вкусах современного человека. Но какой серьезно мыслящий богослов и тем более профессор осмелится избрать извращенные понятия светских людей нынешнего века и таких безбожников как Мессер, Пшибышевский, Ницше и проч. фундаментом судьбоносных в человеческой жизни мировоззренческих идей? Но д-р Панчовский, почитаясь авторитетным богословом, тем не менее, совершил эту огромную ошибку. Он забыл, что единственный достоверный для нас источник религиозных истин – Божественное Откровение, в котором Сам Бог через святых мужей изъяснил нам тайны веры и потустороннего мира и сообразный с ними смысл земного бытия.

—

Автор пренебрег гласом Божиим, вняв нашептываниям лукавого мира сего. Он постыдился Христа и Его слов о вечном аде перед этим прелюбодейным и грешным родом (см.: Мк. 8, 38), перед гордостью человеческого неверия в существование Страшного Суда и адских мук. Он, очевидно, не учел, что дружба с миром есть вражда против Бога (Иак. 4, 4) и что христианам заповедано не сообразовываться с веком сим (см.: Рим. 12, 2).

—

Появление из-под его пера столь радикальных и богохульных мыслей можно объяснить не иначе, как намеренным отвержением учения Слова Божия. Неужели д-р Панчовский не знал, что идеи о Божием Суде и объективном, реальном существовании вечного ада, которые он называет «слишком человеческими»и даже «демонскими» и «сатанинскими», возвещены миру не людьми, а Самим Господом Иисусом Христом в 25 главе Евангелия от Матфея? И проповеданы они не «на соблазн и отклонение верующих от Бога», а для того, чтобы побудить нечестивых, прежде не знавших об ожидающей их участи, оставить грех и покаяться. Как же посмел д-р Панчовский назвать божественные истины сатанинскими?! Неужели он думает, что Спаситель пугал нас неким выдуманным адом и обманывал сказками?! Нет, как Сущий в недре Отчем (Ин. 1, 18) и ведущий все тайны загробного мира, Он открыл нам истину, что там нераскаянным грешникам и безбожникам уготован вечный ад. И при этом Богочеловек учил нас верить в ад как в живую реальность, как в действительную бытийную сферу, где навеки будут заключены диавол и его служители!

—

Грешники во тьме кромешной.
Фрагмент фрески с изображением адских мук

—

Вот что дословно сказал Господь: Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира <…>. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его<…>. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в Жизнь Вечную(Мф. 25, 31–46).

—

Отрицатель существования ада как места, где вечно будут мучиться нераскаянные грешники, должен, следуя логике, прийти к отвержению и рая, поскольку Спаситель одинаковыми словами и с равной силой убедительности возвещает как о рае, так и об аде.

—

Вся Библия полна указаний, подтверждающих истину о безконечности адских мук. Так, в притчах Соломоновых сказано: Путь жизни мудрого вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу (Притч. 15, 24). У святого пророка Исаии грешники на Сионе, убоявшиеся гнева Божия, вопиют: Кто из нас может жить при огне пожирающем? Кто из нас может жить при вечном пламени? (Ис. 33, 14). А в другом месте святой пророк пишет о горделивом Деннице: В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви – покров твой (Ис. 14, 11). Эти ветхозаветные образы вполне соответствуют тому, что открыл об аде Сам Христос: И ввергнут их(грешников) в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 13, 42). Вечность мук Господь изображает также словами о неугасимом геенском огне и неумирающем черве (см.: Мк. 9, 43–44). Подобное говорится и в Откровении: А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков (Откр. 20, 10; ср.: 14, 10–11; 21, 8). Если д-р Панчовский сомневается, что таково вероучение всей Библии, пусть прочтет еще и следующие места: Чис. 16, 30–39; Втор. 32, 22; Ис. 38, 10; 14, 9–15; Иов. 26, 6; Пс. 15, 10; 48, 16; 138, 8; Мф. 23, 35; 10, 28; Лк. 16, 19–31; 12, 5; Евр. 10, 26–31; Петр. 3, 7; Откр. 19, 20; 20, 14–15 и многие другие.

—

—

ЕСТЬ ЛИ ЗА ГРОБОМ ВЕЧНЫЕ МУКИ?: Критика модернистского «богословия» (Ч. 3)

—

И так, существование вечного ада несомненно как открытое нам Самим Богом в Его Слове. И неверие д-ра Панчовского упразднить этот ад не может.

—

Все без исключения Святые Отцы в полном согласии со Священным Писанием исповедовали истину о безконечности как райского блаженства, так и адских мук. Митрополит Макарий в своем прекрасном труде «Православно-догматическое богословие» приводит свидетельства единодушия по этой теме священномучеников Климента Римского, Поликарпа Смирнского, святого мученика Иустина Философа, святителей Иринея Лионского, Кирилла Иерусалимского, Григория Богослова, Василия Великого, Иоанна Златоуста и иных Отцов (см.: Митр. Макарий (Булгаков). Православно-догматическое богословие. СПб., 1867. Т. 2. С. 663–665).

—

На основании Библии и святоотеческого гласа Святая Православная Церковь всегда верила и учила, что адские муки не будут иметь конца. Строгое догматическое определение по этому вопросу вынес еще Константинопольский собор 543 года. Поэтому всякий, мыслящий несогласно со Святой Православной Церковью, становится вероотступником.

—

Но, вопреки сказанному, д-р Панчовский находит идею осужденного Церковью еретика Оригена о спасении всех грешников и даже демонов «возвышенной» (С. 179. Здесь и далее цит. по: Панчовский И.Г. Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием. София, 1944. – Примеч. пер.). Самого же Оригена он называет «весьма божественным» и имеющим «необыкновенно живое нравственное сознание» (С. 193) – в отличие от тех, кто проповедует «явно безбожную, нехристианскую, даже сатанинскую веру» (С. 210) (а это, получается, Господь Иисус Христос и истинные святые, учившие о безконечности мук в аду!).

—

На каком же основании автор дерзает так говорить? Дело в том, что он полагает, будто «Православная Церковь всегда носила в сознании своих избранных сынов живое расположение рассмотреть понятия современного человека» и «лучшие православные богословы искали и ищут пути для преодоления традиционного учения об аде»(С. 211, 168). В частности, д-р Панчовский ссылается на упомянутого философа Оригена, а также называет имена святителей Григория Богослова и Григория Нисского. Но на это можно возразить следующее.

—

1) За лжеучение о конечности адских мук Ориген был осужден Церковью на Пятом Вселенском Соборе (см.: Митр. Макарий (Булгаков). Указ. соч. С. 663). Святой Исаак Сирин причисляет его к «древним начальникам зловредных ересей» – Валентину, Маркиону и Манесу. А святые Варсонофий Великий и Иоанн Пророк называют его идеи «совершенной ложью, совершенной тьмой, совершенной прелестью», «диавольским учением», ведущим разделяющих его к погибели (см.: Архиеп. Серафим (Соболев). Новое учение о Софии, Премудрости Божией. София, 1935. С. 22–23). Т. е. в данном случае говорить о православном богословии недопустимо.

—

2) Святитель Григорий Назианзин младший – это истинный православный Святой Отец и великий богослов. Однако автор не привел ни одной цитаты из его творений, которая бы подтвердила, что угодник Божий не соглашался с традиционным церковным учением. Он пишет лишь, что святой Григорий Богослов вместе со святым Григорием Нисским якобы «восприяли, развили и усовершенствовали» теорию Оригена (С. 178). Но это что-то новое! История не подтверждает подобной клеветы на великого поборника Православия! Если бы святой Григорий действительно принял и развивал оригенову ересь, то об этом так или иначе свидетельствовали бы дошедшие до нас его сочинения. Однако в них мы находим совершенно иное учение. Например, святой писал: «Уделом вторых[нераскаянных грешников], кроме прочего, будет мучение или, вернее сказать, прежде всего прочего – отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца»(Митр. Макарий (Булгаков). Указ. соч. С. 665).

—

3) Вопрос со святителем Григорием Нисским сложнее, ибо в творениях этого Отца на самом деле встречаются фрагменты, содержащие идеи Оригена. Но, во-первых, это только отдельные пассажи, которые еще не дают права утверждать, что святой Григорий «восприял, развил и усовершенствовал» ересь о всеспасении. А во-вторых, столп Православия, ученейший Константинопольский Патриарх VIII века святитель Герман, в чьем распоряжении были многие недоступные нам первоисточники, «доказал, что ложное учение о конце будущих мучений в душеполезные его [свт. Григория Нисского] книги внесено еретиками» (см.: Фотиевская библиотека. 1654 г. С. 904. Преподобного Варсонофия Великого и Иоанна пророка руководство к духовной жизни. М., 1885. С. 508). Т. е. Патриарх Герман, изучив древние рукописи, засвидетельствовал, что изначально творения святителя Григория не содержали оригеновских заблуждений (см. также: Фаррар Ф. Жизнь и труды Святых Отцов и Учителей Церкви. Т. 2. Петроград, 1903. С. 91).

—

Таким образом, ссылка на указанных Святых Отцов не подтверждает мнение д-ра Панчовского, будто «Православная Церковь в лице своих лучших представителей всегда предчувствовала, что традиционно-бытовые представления об аде несовместимы с идеей Бога» (С. 212).

—

Но кроме древних писателей автор перечисляет и современных богословов, которых громко именует «светилами Православия». В частности, это проповедовавший пантеизм и гностицизм и в конце жизни принявший католичество философ Владимир Соловьев, один из основоположников софианской ересисвященник Павел Флоренский и протестантствовавший философ-рационалист Николай Бердяев (см.: Архиепископ Серафим (Соболев). Искажение православной истины в русской богословской мысли. София, 1943. С. 198–203, 118, 233, 513 и др.).

—

Почему же д-р Панчовский пренебрег ясными и определенными свидетельствами Слова Божия, Святых Отцов и гласом всей Православной Церкви и обратился к сочинениям заблудших мыслителей наших дней? Очевидно потому, что только модернисты разделяли и насаждали неправославные идеи и учения.

—

Как православному богослову для подтверждения своих взглядов д-ру Панчовскому следовало бы привести хоть одну библейскую цитату. Однако он этого не сделал и даже сам откровенно признал факт наличия в Библии «текстов, дающих полное основание для веры, что мировая драма завершится утверждением на вечные времена двух духовных царств – царства света и правды и царства тьмы и неправды» (С. 168). Но после такой констатации церковное учение было названо им «человеческими, слишком человеческими идеями темной эпохи», которые «могут быть только демонским, сатанинским вымыслом на соблазн и отклонение верующих от Бога»(С. 196). Что это, как не явное богохульство?!

—

Но, как мы помним, автором двигало гуманное отношение к человеку и желание облегчить сынам нынешнего века приход к вере. «Современный человек не может верить в Бога, который сотворил ад и предает своих возлюбленных чад на вечные муки» (С. 165), – считает д-р Панчовский, отметая представления о Боге-Судие и стараясь преподнести Его исключительно милующей Любовью.

—

Но откуда он взял такое одностороннее понятие о Творце? Святая Библия действительно именует Бога Светом (см.: 1 Ин. 1, 5) и Любовью (см.: Там же. 4, 8), но в то же время показывает Его и безконечно справедливым (см.: Пс. 128, 4; Рим. 2, 5), правосудным, наказующим неисправимых грешников и воздающим каждому по его делам, гневающимся на нечестивцев и карающим Своих врагов. Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен в гневе: мстит Господь врагам Своим и не пощадит противников Своих (Наум. 1, 2), – удостоверяет святой пророк Наум. Образ такого Бога присутствует как Ветхом, так и в Новом Завете (см.: Рим. 12, 19; Евр. 10, 26–31; 2 Фес. 1, 8). Но всюду гнев и суд Небесного Отца изображаются не произвольными, а справедливыми. В качестве примера можно указать на ветхозаветные повествования о Всемирном потопе и наказании нечестивых городов Содома и Гоморры (см.: Быт. гл. 7 и 19). Неужели же, отстаивая свои понятия, д-р Панчовский осмелится отрицать реальность этих событий?! Но если тогда Бог покарал за мерзкое распутство не ведавших Его язычников, то как оставит без наказания в день Судный безбожников и осатаневших нечестивцев, знавших Его новозаветную волю и намеренно отвергших Крестную жертву Самого Сына Божия?!

=

Ибо, если Бог ангелов согрешивших не пощадил, но, связав узами адского мрака, предал блюсти на суд для наказания; и если не пощадил первого мира, <…> и если города Содомские и Гоморрские, осудив на истребление, превратил в пепел, показав пример будущим нечестивцам, <…> то, конечно, знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения, а беззаконников соблюдать ко дню Cуда, для наказания (2 Петр. 2, 4–9), – сказано в Слове Божием.

—

Конечно, безконечные Божии милость и любовь оставляют для каждого, даже самого великого грешника, возможность войти в рай. Но дверь туда лишь одна – покаяние. Сколько бы ни падал человек в своей земной жизни, если перед смертью он покается от всего сердца, – будет избавлен от адских мук. «Если бы все люди, грехам повинные, так поступали, все бы вошли в рай, и ад остался бы занятым одними духами злобы – ожесточенными и нераскаянными», – пишет святитель Феофан Затворник (Еп. Феофан. Письма к разным лицам. М., 1892. С. 11).

—

Но как могут получить прощение Божие некающиеся? Как пойдут в рай, к Богу, те, кто, подобно диаволу, ненавидят Его, хулят Господа Иисуса Христа и не принимают Его искупительную голгофскую жертву?! Нераскаянный грех как совершенный по отношению к Безконечному Богу – безконечен и, следовательно, заслуживает вечных мук. (Свт. Игнатий (Брянчанинов) в «Слове о смерти» рассуждает: «Грех всякой ограниченной твари пред ее Творцом, безконечно совершенным, есть грех безконечный; а такой грех требует безконечного наказания. Наказание твари за грех пред ее Творцом должно вполне растлить ее существование: ад с своими лютыми и вечными муками удовлетворяет этому требованию неумолимой справедливости». В указанном труде святитель убедительно обосновывает свою мысль. – Примеч. пер.). Осатаневшие грешники не желают поклоняться Творцу, почему даже если отворить перед ними рай, они туда не пойдут. И потому Бог, уважая свободную волю человека, не может спасать насильно. Таким образом, единственная причина осуждения людей на муки – самовластно совершенные ими грехи и душевное ожесточение. Ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, – пишет апостол Павел, – но некое страшное ожидание Суда и ярость огня, готового пожрать противников. Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет? Мы знаем Того, Кто сказал: у Меня отмщение, Я воздам, говорит Господь. И еще: Господь будет судить народ Свой. Страшно впасть в руки Бога живаго! (Евр. 10, 26–31).

—

Итак, согласно Библии, наш Бог – и любвеобильный Отец, и справедливый и страшный Судия, – страшный ради страшных грехов человеческих.

—

Если д-р Панчовский и в самом деле желает привести современного человека к вере, то ему необходимо свидетельствовать о подлинном библейском Боге. Проповедуя же свои ложные представления, он отвлекает людей от истины и преграждает им спасительный путь к Православию. Т. е. его труд не только не помогает современникам, но и подталкивает их к новым, возможно, роковым для них ошибкам. Боровшийся с заблуждениями сам становится их виновником!

—

Да, противоречие с собой – это первое наказание отступающих от истины. Для д-ра Панчовского оно весьма характерно. Так, он отрицает вечный ад якобы ради распространения веры в Бога, но не понимает, что тем самым отвергает Самого Бога, возвестившего эту истину. Святые Отцы объясняют, что проповедь неверия в безконечность адских мук служит не Божиему делу спасения, а исполнению пагубных диавольских умыслов. «Это догматы языческие, – объясняет преподобный Варсонофий Великий. – <…> Они не к страху Божию побуждают, но более к преуспеянию диавольскому» (Препп. Варсонофий Великий и Иоанн Пророк. Руководство к духовной жизни. М., 1855. С. 504).

—

И неслучайно нигде в своей книге автор не напоминает читателям о необходимости страха Божия (см.: Пс. 110, 10), смиренного сознания собственной греховности (см.: Лк. 18, 13), простой детской веры (см.: Мф. 18, 3), покорности богооткровенной истине (см.: 2 Кор. 10, 5) и т. п. Он не увещевает современного человека подклониться игу библейской веры, но пытается приспособить эту веру к его воззрениям, облегчив и сделав ее удобовосприятнее. Но в итоге поставленная цель не достигается! Потому что, вступая на путь угождения человеческим нравам, сегодня мы отрицаем ад, завтра – уже и рай, а потом – и Самого Бога! Нет, приспособление веры – это не способ христианизации мира! Нам необходимо проповедовать неискаженное и целостное евангельское учение. Если слушающий человек от Бога и имеет в сердце смирение – он примет семя веры. Если же не так, собеседник пребудет в неверии, хотя бы мы и уверяли его во мнимой невозможности вечного ада. Потому что адские муки – не единственная богооткровенная истина, смущающая современного человека. Если его гордый разум всерьез задумается и над другими положениями учения Церкви, то он скорее отречется от Христианства, чем пожелает углубиться в него. Многие называются христианами лишь по традиции и недомыслию. Их привлекает высокая евангельская этика, но по сути они не знают, что такое Православие. Учение о том, что исторический Человек Иисус Христос есть истинный Бог, что он сошел с Небес, воплотился безмужно сверхъестественным образом от Девы Марии, совершал чудеса, воскрес после смерти на Голгофе, искупил нас Своей крестной жертвой от греха; что Божие Существо едино, но в трех Лицах; что Святый Дух являлся в виде голубя; что все мертвые воскреснут на Суд, – для таковых неудобовосприемлемо.

—

Как и предсказывал Спаситель апостолам (см.: Лк. 18, 8), в наши дни вера чрезвычайно оскудела. Практически каждый человек сегодня имеет какие-то свои понятия и убеждения и не желает внимать тому, что возвещает Божественное Откровение. Для современных людей уже не существует ни святоотеческого, ни церковного авторитета; Святым Отцам он предпочитают новых «отцов» – свободомыслящих светских писателей и философов. Даже богословы вроде д-ра Панчовского доходят до отвержения основных богооткровенных догматов – об аде, о невозможности покаяния после смерти (см.: Лк. 16, 19–31) и т. д., – истин, ясно и определенно засвидетельствованных в Слове Божием и достоверных церковных источниках. По этим признакам определенно можно заключить, что мы стремительно приближаемся к предреченной Священным Писанием и угодниками Божиими страшной эпохе всеобщего отступления…

—

 

Перевод с болгарского языка Анны Самсоновой

Печатается с небольшими сокращениями

Окончание следует

Источник: газета «Православный Крест» № 4 (172) (от 15 февраля с. г.)

Фото: 1 – Всемирный потоп. Ной посылает голубя. Фрагмент фрески; 2 – Жена Лота, превратившаяся в соляной столп. Фрагмент фрески.